Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
— Мистер Гурсул, надеюсь и верю, что эта демонстрация нашей решимости убедила вас в нашей добросовестности, — и обратился к собравшимся (как будто это было необходимо): — Мистер Гурсул обратился в ООН с претензией, что мы по какой-то причине умышленно затягиваем следствие.
Плавно, но быстро Гурсул поднялся на ноги.
— Я ценю, мистер Закари, — начал он, — интерпретацию моих слов для всех этих специалистов, но хотел бы внести легкую поправку в главную мысль вашего заявления. Позвольте заверить всех вас, дамы и господа, что ни в моем сердце, ни на моих губах ни разу не промелькнули ни малейшие сомнения в вашем
— Мистер Гурсул.
Гурсул посмотрел туда, откуда донесся голос, и увидел дородного мужчину с гневным лицом в синей униформе.
— Да?
— Я главный инспектор Фрэнсис К. Мэлоуни, — произнес тучный мужчина и поднялся на ноги.
(Мэлоуни, Гурсул вспомнил).
— Ах, да. Нас представили друг другу, главный инспектор Мэлоуни.
Медленно и тяжело продвигаясь от стола к двери, неся свой круглый живот впереди, Мэлоуни произнес:
— Мне хотелось бы переговорить с вами наедине, надеюсь собравшиеся нас простят.
Все удивились, некоторые испугались, а некоторые начали роптать. Агент ФБР Закари, собирался было вмешаться, но Мэлоуни устремил на Гурсула многозначительный взгляд (но что он значил?) и произнес:
— Все зависит от вас, мистер Гурсул. Я думаю, что это в ваших собственных интересах.
— Если это в интересах моей страны, — ответил Гурсул, я, конечно, присоединюсь к вам.
— Тогда все в порядке, — сказал Мэлоуни, распахнул дверь и отошел в сторону.
Нечасто Талат Гурсул сталкивался с непредвиденными ситуациями. Одна из составляющих его работы заключалась в недопущении ситуации, ход которой он не мог предугадать. Пикантность такого предложения и возможная польза от частной беседы с Мэлоуни заставили его обратиться к присутствующим со словами:
— Извините меня? — и, поднявшись на ноги, он подошел к двери и вышел первым.
Мэлоуни улыбнулся двум городским полицейским из караула и добродушно сказал:
— Все нормально, ребята, просто прогуляйтесь по коридору…
Так ребята и сделали. Инспектор повернулся к Гурсулу.
— Ну, мистер Гурсул, — начал он, — значит вы живете на Саттон-Плейс.
Действительно неожиданный поворот.
— Да.
— Номер вашей служебной машины ДПЛ 767,- продолжил Мэлоуни, — а номер личного авто, на котором по выходным вы выезжаете из города ДПЛ 299.
— Обе принадлежат делегации, не мои, — отметил Гурсул.
— Верно. Мистер Гурсул, вы дипломат. Я нет. Вы льстивый турецкий сукин сын, я прямой ирландец. Не произносите никаких речей сегодня.
Гурсул застыл в изумлении:
—
— Вы чертовски правы, — ответил инспектор. — И что вы собираетесь дальше предпринять? Там, в той Миссии у тебя десяток шоферов, секретарей и поваров. А у меня в подчинении пятнадцать тысяч человек, мистер Гурсул, и знаете ли вы, что думают эти пятнадцать тысяч человек каждый раз, когда видят автомобиль с дипломатическими номерами, припаркованный возле пожарного гидранта или там, где парковка запрещена?
Гурсул посмотрел на двух полицейских, болтающих друг с другом в конце коридора, с руками на поясе выше пистолета и кобуры, и закачал отрицательно головой.
— Они сыты этим по горло, мистер Гурсул. Они не могут выписать штраф, они не могут отбуксировать такие авто, не могут даже отругать владельцев таких авто как обычных граждан. «Хотел бы я добраться до этих сукиных сынов», — вот так думают мои мальчики. Обворовывали ли вас когда-нибудь, мистер Гурсул, там, на Саттон-Плейс?
— Нет, — ответил Гурсул.
— Вам повезло. Там происходит много краж. Богатые люди нуждаются в защите полиции, мистер Гурсул. Им необходимо сотрудничество с полицией. И даже ни одной аварии в городе Нью-Йорке, мистер Гурсул?
Тот облизал губы и ответил:
— Нет.
— Вы точно счастливчик, — заверил его Мэлоуни, затем приблизился к нему — Гурсул автоматически отпрянул и тут же отругал себя за это — и уже более спокойно и доверительно добавил: — Мистер Гурсул, чуть ранее сегодня я имел дело с вымогателем. Обычно, мне не плевать, что вы говорите, что вы делаете, вы или кто-нибудь другой. Но именно сейчас, сегодня, я не могу позволить, чтобы ситуация стала неуправляемой. Вы следите за ходом моих мыслей?
— Стараюсь.
— Молодец, — и Мэлоуни похлопал его по плечу. — Те из зала, убедили вас, верно?
— Да.
— Они, не я. Поэтому никаких речей сегодня.
Глаза с тяжелыми веками ненавидяще смотрели на инспектора, но губы произнесли:
— Все верно.
Последовало очередное отвратительное похлопывание омерзительной рукой Мэлоуни.
— Тогда отлично, — произнес мерзкий инспектор. — Давайте вернемся и расскажем тем задницам хорошие новости.
36
Как только Мэй с двумя пакетами в руках вернулась домой после работы в супермаркете, раздался звонок телефона. Ей пришлись не по душе события последних дней, поэтому она посмотрела искоса, с некоторой тревогой и неприязнью на звонящего монстра через сигаретный дым, струящийся перед ее левым глазом, когда выгружала продукты на диван. Выдернув тлеющий уголек сигареты из уголка рта, и стряхнув его в стоящую рядом пепельницу, она подняла трубку и спросила, с подозрением:
— Да?
— Мэй, — прошептал голос.
— Нет, — ответила она.
— Мэй? — голос по-прежнему говорил шепотом.
— Хватит хулиганить, — ответила Мэй. — Хватить дышать в трубку и так далее. У меня трое братьев, трое крупных бывших морпехов, они…
— Мэй! — прошептал незнакомец, настойчиво и резко. — Это я! Ты ведь знаешь!
— И они побьют тебя, — закончила Мэй, с чувством удовлетворения повесила трубку и подкурила новую сигарету.
Она несла продукты на кухню, когда вновь зазвонил телефон.
— Зануда, — сказала она, поставила пакеты на кухонный стол, вернулась в гостиную и взяла трубку: