Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
— Пускай войдут, — ответил Мэлоуни.
И Леон впустил Тони Каппеллетти, подталкивающего Бенджамина Артура Клопзика, который очень изменился. Из-за пережитого ужаса он еще больше похудел, истончал, но стал более крепким, прочным, что было необычно. По-прежнему сухопарый, но глядя на него, возникало ощущение, что он, как муравей, может поднимать и переносить крохи в семь раз тяжелее собственного веса. Его огромные впалые глаза метались из стороны в сторону, как будто в офисе Мэлоуни его поджидали бывшие товарищи; и осветились ужасом и диким подозрением, когда заметили
— Ак! — екнул он и уперся в грудь Тони Каппеллетти.
— Это люди из ФБР, Клопзик, — пояснил Мэлоуни. — Агенты Закари и Фридли. Давай проходи и заканчивай валять дурака.
Нерешительно Клопзик продвинулся вперед, чтобы Каппеллетти мог войти и Леон за ними закрыл дверь. Затем Бенджи замер и, моргая, просто ждал.
— Ты все сделал хорошо, — сказал ему инспектор. — Мы зафиксировали каждое слово. Это не твоя ошибка, что касаемо того проклятого радио сигнала. Ты наверное обрадуешься тому, что мы отбуксировали машину того сукина сына и влепили штраф за небезопасное вождение, чтобы «отвести душу».
— Они убьют меня, — голос Клопзика прозвучал как звук застегиваемой молнии.
— Нет, этого не произойдет, Бенджи, — заверил Каппеллетти и обратился к Мэлоуни: — Я обещал ему защиту департамента.
— Ну, конечно, — ответил инспектор.
— Но на этот раз мы действительно должны ее предоставить.
Мэлоуни сдвинул брови:
— Тони, о чем ты говоришь?
— Сейчас мы имеем дело не с одной бандой или полудюжиной бывших соучастников, разыскивающих парня. Каждый профессиональный мошенник в Нью-Йорке ищет Бенджи Клопзика. (Клопзик застонал). Если они найдут его, то никогда больше не доверятся Департаменту Полиции.
— А-а, — понял Мэлоуни. — Я понял, что ты имеешь в виду.
Закари, который сидел устойчиво, как и подобает агенту ФБР произнес:
— Конечно, у бюро имеется большой опыт и знания в этой области: новые удостоверения личности, работа, новая жизнь в абсолютно другой части страны. Мы…
— Нет! — закричал Клопзик.
Мэлоуни взглянул на него:
— Тебе не нужна помощь?
— Только не от ФБР! Эта их программа — это просто отсрочка приговора! Каждый, кому ФБР выдало новые документы, узнавал, что будет похоронен под новым именем.
— Не теперь, — обиделся Закари в лице всего бюро. — Я признаю, у нас существовали некоторые проблемы, иногда, но не нужно преувеличивать.
Мэлоуни покачал головой. По страдальческому лицу Клопзика было видно, что его не разубедить:
— Хорошо, Клопзик. Чего ты хочешь?
— Я не хочу уезжать из Нью-Йорка, — страх Клопзика пошел на спад. — Зачем мне другие места? Там даже нет метро.
— Что ты хочешь?
— Пластическую операцию, — Клопзик так быстро произнес это, что стало понятно, решение было обдуманным. — И новое имя, документы — водительское удостоверение и так далее. И хорошую спокойную работу с приличной оплатой и чтобы на ней не сильно перетруждаться — может в Департаменте озеленения. И еще, я не могу вернуться на прежнюю квартиру, так что, мне необходимо новое жилье с регулируемой арендой и новая мебель, цветной телевизор…
— Клопзик, — сказал инспектор, — ты хочешь остаться в Нью-Йорке? Прямо здесь, где тебя разыскивают?
— Конечно, Фрэнсис, — ответил вместо него Каппеллетти. — Я думаю, это неплохая идея. Нью-Йорк — это последнее место, где его будут искать. В любом другом месте он будет как белая ворона.
— Он и есть белая ворона, — поправил Мэлоуни.
— Как бы то ни было, я думал о переменах, — признался Клопзик присутствующим. — Дела вышли из-под контроля.
— Это все? — уточнил Мэлоуни.
— Нда, — сказал Бенджи. — Только я не хочу быть Бенджи больше.
— Нда?
— Нда. Хочу быть …а-а…Крейгом!
Инспектор вздохнул:
— Крейг.
— Нда, — и как ни странно Клопзик улыбнулся. — Крейг Фитцгиббонс.
Мэлоуни посмотрел на Тони Каппеллетти:
— Выведите отсюда мистера Фитцгиббонса.
— Пойдем, Бенджи.
— И, и, — добавил Клопзика, сопротивляясь дергающей его руке Тони и устремив глаза с дикой надеждой на инспектора, в которых читалась большая чистая и неожиданно осуществимая мечта — и скажите пластическому хирургу, я хочу выглядеть, как Дастин Хоффман!
— Уведите его, — приказал инспектор Тони Каппеллетти, — или я начну пластическую операцию прямо сейчас.
На этом разговор закончился; Клопзик добился своего. Измученный, но удовлетворенный и сытый, позволил себя увести.
В наступившей тишине после ухода Клопзика/Фитцгиббонса, Мэлоуни мрачно взглянул на Закари и Фридли:
— Тому Дортмундеру предстоит ответить за многое.
— С нетерпением жду момента, когда смогу допросить его, — произнес Закари, который неправильно воспринял слова инспектора.
— О, я тоже, — сказал Мэлоуни.
— Главный инспектор, нет же никаких сомнений, что это он? — спросил Фридли.
Мэлоуни посмотрел на него неодобрительно:
— Сомнение? Дортмундер сделал это. И никаких иных вариантов.
— Нет, я имею в виду, что мы поймаем его.
Напряженный рот Мэлоуни медленно растянулся в улыбке:
— По предварительным оценкам в настоящее время четыреста тысяч мужчин, женщин и детей в городе Нью-Йорке разыскивают Джона Арчибальда Дортмундера. Не волнуйтесь, мистер Фридли, мы найдем его.
38
— Я покойник, — произнес Дортмундер.
— Ты вечный пессимист, — поправил Келп.
Вокруг них жужжали тысячи — нет, миллионы — немые разговоры, свист и шепот в кабелях; неверные мужья назначали тайные встречи сами того не желая в микрометрах от своих ничего не подозревающих вероломных жен; заключались коммерческие сделки, в результате которых разорялись доверчивые люди; правда и ложь шли рука об руку по параллельным линиям, никогда не встречаясь; любовь и бизнес, развлечения и боль, надежда и крах надежды — все вместе внутри, в кабелях, идущих от множества телефонов в Манхэттене. Но всех этих вибрирующих голосов Дортмундер и Келп не слышали — лишь отдаленный аритмичный звук капающей воды.