Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
Но Келп, совершенно не обращая на него внимания, направился на кухню.
— Садись, Джон и рассказывай, — попросила Мэй.
Дортмундер присел и упер свои узловатые локти в такие же узловатые колени.
— Случилось то, что, — начал он, — они не согласились на переговоры.
— Но тебе они и не нужны. Ты хочешь лишь вернуть кольцо.
— У меня не было возможности сказать об этом. Они отключились.
— Полиция?
— Они предпочитают поймать меня, а не разговаривать, — мрачно произнес Дортмундер.
Келп принес три пива. Мэй
— Джон, как ты себя вел? Не высокомерно или что-нибудь в этом роде, да?
Дортмундер просто посмотрела на нее. За него ответил Энди:
— Мэй, я был с ним. Джон вел себя очень вежливо. Мне даже кажется, что слишком. Он заявил, что хочет просто вернуть вещь.
— Они не стали даже слушать, — вмешался Дортмундер. — Сказали, что поймают меня, и месяц будут спускать меня с лестницы.
— Ничего себе, — удивилась Мэй.
— Это страшная угроза, Мэй, от копов, — продолжил Джон. — Ты когда-нибудь присматривалась к новому зданию в центре города? В полицейском участке самое большое это один металлический пролет, нужно лишь свернуться калачиком. Полис Плаза это — небоскреб. И весь из кирпича.
— Это не было реальной угрозой, — заверила Мэй. — Обычная метафора.
— Я слышал его голос, — возразил Дортмундер.
Подкурив от окурка во рту новую сигарету, Мэй внимательно посмотрела на мужчин и произнесла:
— И что вы собираетесь делать?
— Найти другой способ вернуть кольцо, — ответил Дортмундер. — Может быть, стоит позвонить в редакцию газеты или телеканал. Мне кажется, страховая компания не будет заинтересована.
— Хм, — сказал Келп.
Дортмундер посмотрел на своего друга, Келп выглядел крайне встревоженным.
— Мне не нравится эта идея, — произнес он.
— Я тут подумал, — Келп жадно отпил глоток и продолжил. — Поведение копов открыло мне глаза на многое.
Дортмундер отпил пива.
— Хорошо, расскажи мне, что ты понял.
— Одного желания вернуть кольцо не достаточно.
— Что ты имеешь в виду? Я возвращаю его, все остывают и конец.
Келп покачало головой:
— Слишком сильное недовольство, — ответил он. — Слишком много шумихи и обязательств. Им теперь нужен ты.
Послышалась отрыжка Дортмундера.
— Не говори так, Энди.
— Мне жаль, Джон, но это правда.
— О, дорогой, — воскликнула Мэй. — Мне кажется, Энди прав.
— Конечно, — сказал Келп, но без радости в голосе от того, что оказался прав. — Тот камень поставил на уши всю полицию, возможно, это удовлетворит Турцию и американский народ, но не копов, ну и придётся не по душе Тини Балчеру и многим другим парням, мы оба это знаем. А еще я слышал, что в «Баре и Гриле» теперь возник религиозный «треугольник», религиозные фанатики идут по твоему следу и явно не для того, чтобы обратить в новую веру. Одного лишь возврата камня для них будет недостаточно.
— Ты меня не успокоил, — сказал Дортмундер.
— Я говорю тебе, что следует сделать, —
— Не понимаю.
— Для ребят из «Бара и Гриля», — объяснил Келп. — Оно обезопасит тебя.
Дортмундер покачал головой.
— Не пойдет. Мы говорим сейчас не о копах, а о Тини Балчере. Мы говорим о большом количестве людей с улицы.
— Я понимаю, но все еще можем придумать алиби.
Дортмундер нахмурился:
— Мы?
— Конечно, мы, — сказал Келп удивленно. — Мы ведь вместе, верно?
Дортмундер глубоко тронуло предложение Келпа:
— Энди, я даже не знаю что сказать.
— Все верно, — тот неправильно истолковал его слова. — Таким образом, мы придумаем, что тебе нужно говорить.
— Нет, я имел в виду…я считаю, ты сделал великодушное предложение, но ты не обязан рисковать из-за меня.
— Почему нет? Ты ведь сделал бы для меня то же самое, не так ли?
Дортмундер заморгал, а Келп засмеялся, слегка неуверенно:
— Конечно, ты бы сделал. И если мы втроем будем говорить одно и то же…
— Только не Мэй, — возразил Дортмундер.
— Джон, не время для рыцарских подвигов, — сказал Мэй.
— Нет, Мэй, я представляю себе, как Тини Балчер откусывает твой нос и мне это не нравится.
— У него не будет причин, чтобы откусить мой нос, — сказала Мэй, хотя и не владела полной информацией. — Если мы будем придерживаться одинаковой истории, никто ничего не заподозрит.
— Я не буду этого делать, — не согласился Дортмундер. — Нет, если ты принимаешь участие.
— Хорошо, — вмешался Келп. — Двоих будет достаточно. Ты и я, говорим одно и то же, предоставляем алиби друг другу и это должно сработать.
Дортмундер собирался было проявить рыцарство и в отношении Энди, но решил, что одного благородного поступка на сегодня достаточно.
— Что за алиби? — спросил он.
— Ну, несколько ребят уже знают мое алиби, в общих чертах, так что, я просто добавлю тебя к нему.
— И каково твое алиби?
— Звучит смешно, но это правда. Я всю ночь пробыл дома, занимался телефонами.
— Один?
— Нда.
— А кто тогда может его подтвердить?
— Было много входящих и исходящих звонков. Понимаешь? Когда я подключаю примочки, то пробую их в действии, звоню кому-нибудь. Если это мой автоответчик, устройство ожидания звонка и так далее, то я звоню людям, и они перезванивают мне.
— Ладно, — сказал Дортмундер. — Значит, всю ночь ты был занят телефонными звонками.
— Конечно. А сейчас я скажу, что ты был со мной, помогал мне с проводами и теперь у нас двоих есть оправдание.
— Но как так вышло, что ты забыл сказать обо мне? Когда рассказывал людям о своем алиби. Или когда разговаривал по телефону всю ночь в среду.
— Никто и не спрашивал.
— Даже не знаю, — сомневался Дортмундер.
— Джон, это замечательный поступок со стороны Энди и ты не в том положении, чтобы от него отказываться, — сказала Мэй.