Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.
Шрифт:
– Здоровье поправить, - хмуро сказал я, прижимая к себе вздрагивающего Зяму.
– Не боишься за друга? Какой-то он… нервный.
– Он за меня испугался. Мы же его не предупредили, что просто играем.
– М-да, поиграли. Видок у тебя. В горах был, что ли? В зиндане сидел?
– В пустыне. Там нет зинданов, там белое солнце и белое золото.
– Тоже знакомо, - кивнул офицер, - на проходной спросишь полковника Бахметьева, держи адрес, слабый беззащитный мальчик! – усмехнулся папа Даши, - Через такие «игрушечные» проверки
– Ну, вот! – расстроенно сказала Даша, - А я так надеялась!
– Хотели предложить спортзал? Я, может быть, не отказался бы, но без долгосрочного договора.
– Что ты такой упёртый? – в сердцах воскликнула девушка, - У тебя неплохие данные, возраст ещё вполне позволяет достичь прекрасных результатов!
– Огромное вам спасибо за полковника! – от души поблагодарил я Дашу.
– Да иди ты… к полковнику! – рассердилась она, и побежала к папе, который ждал её у военной машины.
– Что это было? – спросил Зяма, красный от стыда.
– Нам разрешили тренироваться на военном полигоне. Ты пойдёшь со мной?
– Куда я денусь? – обречённо ответил Зяма.
Когда мы вернулись домой, Алёнка уже приготовила нам завтрак. Мы с удовольствием съели кашу, для нас всё ещё любая еда казалась вкусной. Вот только Зяма был какой-то задумчивый.
Чувствовал парень, что наше безмятежное существование подходит к концу. Наш отпуск явно заканчивался. Тогда я решил спросить у Алёны.
– Слушай, Лен, - начал я издалека, - А как ты жила до нас?
– Плохо жила, - не раздумывая ответила девочка, убирая за нами посуду, и вдруг замерла:
– Что-то случилось? Вы что, собираетесь переезжать?
– Не то, чтобы переезжать… - протянул я, - Мы не можем всю жизнь здесь сидеть, надо определяться, что делать дальше. Понимаешь, Лен, у нас даже документов нет, нас в школу не возьмут.
– Хорошо вам, - буркнула Алёна, наливая воду в тазик, для мытья посуды. Мыть посуду с порошком горчицы я уже её научил.
– Это кажется, Лен, что бездельничать, хорошо. Вся беда в том, что мы вырастем, что будем делать потом? На работу никто не возьмёт без образования. Я имею в виду, хорошую работу, не грузчиком. Тогда что? В тёмном переулке грабить прохожих? Или квартиры обносить? Поэтому у меня есть план…
– В котором места для меня нет, - тихо сказала Алёна, погромыхивая в тазике посудой. Я промолчал.
Не было в моём плане места для всех моих знакомых девочек, включая Ниночку.
У меня в плане было подружиться с полковником Бахметьевым, признаться, что мы с Зямкой беспризорники, без документов. Тогда, чем чёрт не шутит, может, удастся проникнуть в одно из Суворовских училищ, или Нахимовских, сменить фамилию, всё равно у отца нет на меня прав.
А после окончания училища я вовсе не обязан связывать свою жизнь с армией или флотом, вполне можно и на гражданке устроиться,
Этот не моя война!
Кстати, о войне. Может быть, повезёт, и повстречается человек, который мне поверит? Тогда не будет Афганской войны, а, может быть, и Чеченской. Если бы был Союз, не посмели бы натовцы бомбить Югославию, да и междоусобную войну там задавили бы сами.
Во-первых, где взять такого человека? Во-вторых, даже сейчас видно, то Союз держится не очень крепко. В республиках своя власть, не всегда Советская. Средняя Азия живёт по своим устоям, Кавказ – по своим, Прибалтику друзьями назвать можно лишь с натяжкой.
Расскажи я, что в Средней Азии происходило с нами, постараются не поверить, но, скорее всего, поверят, ничего с этим делать не будут, спустят на тормозах. А нас отправят убирать снег в Сибири, если не понравилось убирать хлопок в солнечном Узбекистане. Дружбы народов для.
– Ну, что молчишь? – немного громче спросила Алёна.
– А что я могу сказать? – ответил я, - Завтра я собираюсь сходить на военный полигон, хочу там возобновить тренировки. Я имею ввиду, серьёзные, Лена, тренировки, приближённые к боевым. Для того, чтобы выжить. Зяму я тоже заберу с собой.
– Как – «заберу»?! – вскинулась Алёна, - Я тебе заберу! Сам можешь проваливать, куда хочешь, Зяму оставь!
– Алён… - пытался образумить девочку Зяма, но девочка не слушала его.
– Мы не на казарменное положение перейдём! – воскликнул я, - Здесь будем жить! Пока позволят. В конце концов, мы не можем вечно сидеть на шее у твоей мамы!
– Она не моя мама, - тихо сказала Алёна, - меня так же, как и вас, привели и сказали: «эта девочка будет жить у тебя». Потом записали в школу, и теперь я будто по-настоящему её дочка.
– Тебя не обижают здесь? – осторожно спросил я. Алёна отрицательно покачала головой:
– Никто не обижает. Ни дома, ни в школе. Только друзей нет, всё одна да одна. Я понимаю, у тебя папа есть, когда-нибудь он заберёт тебя. Придумай что-нибудь, чтобы Зяму не забирали? Ты же можешь! – умоляюще посмотрела Алёна на меня.
– Алёна! – строго сказал я, - Во-первых, не забывай, что мне всего десять лет! Я не сам по себе! Во-вторых, чтобы что-то из себя представлять, мы должны что-то уметь. Хотя бы защитить себя, а, может статься, что и тебя. Так что не надо злиться и печалиться, мы пока не уходим, будем рядом.
– Поняла я, что «пока», - почти прошептала девочка, шмыгнув носом.
– А давай, её тоже возьмём? – предложил Зяма, введя нас с Алёной в недоумение, - А что? Чем Алёна хуже нас? Сейчас наколем дров, натаскаем воды, и завтра будем все свободны!
– Мне бельё стирать надо, - задумчиво сказала Алёнка.
– Узнаем расписание, не каждый же день будут занятия. Да и вообще, надо бы узнать, где здесь ближайшая прачечная. Не дело маленькой девочке столько стирать! Тебе ручки беречь надо! – решил я.