Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.

Машков Александр Иванович

Выговорившись, он спросил:

– Всё ясно?

– Так точно, товарищ майор! – отдав ему пионерский салют, ответил я, - Разрешите идти?

– Куда? – удивился полковник.

– Восвояси, - вздохнул я.

– Никаких «восвояси»! Будете работать, раз пришли! Учиться дисциплине! И никаких скидок на то, что некоторые из вас девочки! – решил наш «дядя». – Спортивную одежду взяли?

– Шорты и майки, как на стадионе занимаемся, - смущённо ответил я, - посмотрим, в чём ребята тренируются, купим в «Военторге».

–

Где же вы возьмёте форму, на свой рост? – ухмыльнулся полковник, - Думаете, мы призываем десятилетних детей? Если покажете себя, придётся заказывать на вас форму по размеру… Напра-во! Шагом марш! – полковник сам повёл наш маленький строй из маленьких людей куда-то на территорию. А я подумал, что полковник уже немного сожалеет, что взялся тренировать такую мелкоту, как мы. Особенно, когда привёл на небольшой участок полигона, оборудованный под тренировочную площадку ля подростков, где стояли, выстроившись в шеренгу, ребята.

Меня порадовало, что эта площадка была оборудована всем, о чём я мечтал: и различными спортивными снарядами, и полосой препятствий с четырёхэтажной стеной, изображающей стену жилого дома. Недалеко находился стадион с дорожками для бега.

Больше я ничего разглядеть не сумел, потому что нас подвели к ребятам. Где только набрали таких? По словам майора, здесь были двенадцатилетние пацаны, а мне приходилось смотреть на них, задрав голову. Ещё и ухмыляются…

– Взво-о-од! Смирно! – скомандовал лейтенант, вероятно, инструктор у ребят, - Товарищ полковник! Курсанты построены для учебной тренировки! Командир взвода лейтенант Кузнецов!

– Вольно! – козырнул полковник.

– Вольно! – скомандовал лейтенант. Курсанты были одеты в трикотажные шорты и майки защитного цвета, в кедах, не в кроссовках. Надо бы поискать в «спорттоварах», может есть в продаже что-то похожее на кроссовки. То, что не в сапогах, понятно: такие сапоги ещё поискать надо, да и легче пацанам в кедах.

– Знакомьтесь, ребята, с пополнением: курсанты Александр, Зосима, и… - вопросительно посмотрел он на нас.

– Алёна… - пропищала девочка, - Елена! – уже решительнее сказала наша подружка.

– И Елена! Прошу любить и жаловать. Не вздумайте обидеть кого. Переодевайтесь, ребята, и в строй. Лейтенант, проводите ребят в раздевалку, я проведу с курсантами инструктаж.

Лейтенант проводил нас под трибуны стадиона и сказал:

– Женской раздевалки, как и душа, у нас нет, так что, разбирайтесь сами, - он завёл нас в небольшую раздевалку, приспособленную для пацанов, показал два свободных шкафчика:

– Извините, больше нет. Если полковник решит вас оставить, сделаем ещё. Пока делите эти. Переодевайтесь, и бегите в строй, не задерживайтесь.

Мы быстро переоделись. Алёна с Зямой, ожидаемо, разделили один шкафчик, мне выделили отдельный. Друг друга-то мы не стеснялись, могли быть проблемы с более старшими

ребятами. Не скажу за Лену, а мне не хотелось переодеваться вместе со всеми, сверкать своими шрамами.

Проверив, плотно ли держится повязка на ноге, я заклеил лейкопластырем номер на плече, и мы побежали строиться.

Ожидаемо мы заняли левый фланг. Я, Зяма, и маленькая Алёнка.

– Что у тебя с рукой? – спросил полковник. – Я заметил ещё позавчера.

Я быстро прикрыл плечо рукой:

– Ничего особенного, некрасивый старый ожог, не хочу, чтобы его видели. Зажил давно.

– А с ногой?

– Ссадина… Почти не беспокоит, товарищ полковник! – вытянулся я.

– Ну, смотри, если что, беги в медпункт. Куваев, покажешь мальчику, где медпункт!

– Есть! – отозвался мальчишка, у которого на майке был пришит знак отличия, напоминающий сержантские лычки.

– Приступайте к занятиям! – разрешил полковник.

– Есть! Напра-во! По стадиону, бегом, марш!

Так началась наша служба. Разминка, потом упражнения на растяжку, прыжки и бег на стометровке.

Нас проверяли ненавязчиво, не специально, а, как бы, исподволь. Особо не нагружали, но и послабления не давали. Я решил не высовываться, что говорили, то и делал. Сказали, подтянуться на турнике десять раз, десять и подтянулся. Зяма, к слову, не отстал от меня. Видно было, что мог и ещё, но не посмел делать подтягиваний больше меня. Алёнка, правда, подтянулась только восемь раз, чуть не расплакавшись от досады, но она вдруг стала всеобщей любимицей, её поддержал и успокоил даже наш суровый инструктор.

Я уже думал, напрасно мы её жалели и не таскали с собой на утреннюю зарядку. Завтра тяжело ей будет.

Испытывать меня никто не собирался, а то я уже приготовился к борьбе, как в лагере, где я как-то сломал руку одному мальчику. Видимо, давали время втянуться в режим.

Тем более, что разнообразных упражнений набралось немало: тут и прыжки через коня, бег по бревну, лазание по канату, упражнения на брусьях, на турнике несколько подходов, и не только подтягивание. Алёнке наш инструктор умудрился разработать индивидуальную программу, несмотря на приказ командира «не делать скидок на слабый пол». Как тут не делать скидок, когда перед тобой такая малютка?!

К полудню сделали перерыв, умылись, и, строем, с незатейливой песней, пошли в столовую.

Когда становились перед входом, я заметил, что на площадь высыпали все свободные от службы солдаты и офицеры. Сначала я подумал, что что-то случилось, потом до меня дошло, что это они выбежали поглазеть на нас.

– Это что, всегда так? – спросил я у мальчишки, своего соседа по строю.

– Сегодня что-то особенно много! – прошептал мальчик, и я подумал, что майор разнёс весть, что прибыли на службу племянники полковника. Вон, какие умильные лица состроили.