Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.
Шрифт:
– Приехали, - тихо сказал я, останавливаясь.
– Ты чего? – удивился Родька.
– Милиция впереди.
– Ну и что? Папа же сказал, что кого-то ловят, зэки сбежали.
– Может, оно и так… - мне не хотелось идти к посту, но как это объяснить Родьке? К тому же, где-то искать брод? Что он подумает? Придётся рискнуть!
– Пошли! – я взял Родьку за руку, и мы весело пошли дальше, а Родька, вцепившись мне в руку, начал рассказывать, как ездил в прошлом году в деревню.
– Эй, ребята! – окликнул нас лейтенант.
– Вы местные?
– Нет, мы к бабушке приехали, - сказал я, – не стали ждать, пешком пошли.
– Взрослых не видели?
– Нет, - ответили мы.
– А детей?
– И детей не было.
– Ну, ладно, идите. Погодки?
– Родя меня на два года старше!
– Какие дружные! Даже не верится, что брат и сестра.
– Мы с детства дружим, - не моргнув глазом, соврал я.
– Идите уж, старички! – засмеялся лейтенант, которому было чуть больше двадцати.
Мы, к моему великому облегчению, пошли дальше. Я даже не спросил, по какому поводу тут устроили пикет.
Пройдя мост и выйдя на улицу, повстречали четверых мальчишек с удочками. Мальчишки были злыми. Возможно, потому, что на кукане у них висело только несколько гольянов, или пескарей. Не разбираюсь я в породах мелких рыб. Частик там, килька.
Зато мальчишки сразу признали в нас городских. Сами они были в обвисших голубых майках, полотняных штанах типа «шаровары», в засаленных кепках, и босиком. Возрастом от девяти до тринадцати.
– Ага!
– сказали они, - Городские прибыли! Ты иди, - сказали они мне, - а ты останься, разговор есть! – сказали они Родьке. Родька трусовато схватил мою в ладонь:
– Что за разговор?
– Отпусти девчонку, что в неё вцепился? Девчонок не трогаем!
– Зато я мальчишек трогаю! – заявил я, - Что надо от моего друга?
– Твой друг трус! – заявил старший мальчишка, - За девочку прячется.
– И ничего я не прячусь! – отпустил мою руку Родька. Но, по его вспотевшей ладони я понял, что он отчаянно трусит. Пронеслась весёлая мысль, что, пусть его отделают деревенские мальчишки, чтобы не задавался перед девчонками, но стало мне его жалко. Один, против четверых. Да и не в моих правилах стоять в стороне, когда моих друзей бьют. Лучше я его потом сам побью.
– Он один, а вас четверо, - сказал я.
– С каждым по очереди будет драться, - сказал старший, - начнёт с меня.
– Родьке только одиннадцать! – возмутился я.
– Нормально, - кивнул мальчишка, - Вот ему тоже одиннадцать! – коренастый невысокий мальчишка отдал самому маленькому удочку, кепку, поплевал на ладони и встал в стойку. Было видно, что он крепкий малый, Родьку сейчас размажет по… ну, асфальта нет, значит, поваляет в пыли.
Я оценивающе посмотрел на бледного Родьку, и понял, что не могу его оставить на растерзание сердитым ребятам.
– Давайте лучше со мной! – вздохнул я, снимая
– Мы не дерёмся с девчонками! – опять сказал старший.
– Зато я дерусь! – заявил я, - Могу одна против всех Согласны?
– Иди ты! – отмахнулся мальчишка, - Вас только тронь, сразу: с девочкой справился! А если ты победишь, насмешек не оберёшься!
– Тогда отвалите!
– Пусть твой дружок подерётся!
– Нет, я хочу подраться со всеми вами! Разом! Сейчас будете молить о пощаде.
– Иди, я сказал! – старший мальчишка попытался взять меня за плечо и повернуть, выпроваживая.
Это было сигналом к атаке. Сначала он, а потом и остальные повалились в пыль, лежали там, постанывая.
– Рыбу не растеряли? – я не пожалел и своего ровесника, - Никогда не связывайтесь с незнакомыми девочками! – заносчиво сказал я.
– Мы тебя трогали? – возмущённо спросил старший.
– Друга тронули, - заявил я, надевая рюкзачок, потом взял за руку Родьку:
– Пошли, в магазин зайдём, потом на дорогу. Где тут магазин? – спросил я у пацанов.
– Пошла ты! – пацан уже сидел, не решаясь, однако, подняться.
– Ответ неверный, - занёс я ногу.
– Ладно, ладно! – закрылся он ладонями, - Пойдёшь по этой дороге, увидишь.
– Так ты не шутила? – подавленно спросил Родька.
– О чём? – удивился я.
– Что могла меня прибить? Карате?
– Конечно, могу, Родька, но я не люблю бить детей.
– Сама кто?
– Всё равно. Когда умеешь драться, неудобно бить тех, кто не умеет. Этих я не била, просто сбила с ног. Но ты меня тогда конкретно достал! – засмеялся я, и сжал Родьке ладонь.
Родька вскрикнул и сел на корточки.
– Не доставай меня, Родя! Понял?
– Да понял я давно! – плачущим голосом ответил Родька, пытаясь разлепить пальцы, - Кровь пошла…
– Где? Из-под ногтя? Ничего, пройдёт. Держи руки в чистоте и порядке, будут сильными и ловкими. Пошли, а то задерживаемся.
Мы прошли дальше по улице, выбрались к деревенской площади, заросшей травкой.
Главным домом был здесь, не считая избы с красным флагом, дом с вывеской «Сельмаг».
Возле него отиралось несколько небритых мужчин, бабульки сидели на лавочке, обсуждая новости и лузгая семечки.
Мы, никем не задержанные, правда, провожаемые любопытными взглядами, вошли в торговый зал, если можно так назвать тесную комнатку с гудящими мухами. С потолка свешивались липкие ленты,. усеянные чёрными точками мошки и мух.
На деревянных полках лежал чёрный хлеб, макароны, грузинский чай, какая-то рыба. Рыбные консервы, неизменные крабы. Тушёнка и сгущёнка, к счастью, были.
– Дайте нам сгущёнки, две банки…
– Почему две? – возмутился Родька, - Бери четыре!
– Ладно, четыре банки сгущёнки, две пачки чаю, две банки крабов…