Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.
Шрифт:
За время, проведённое с проводницей, я уже многое узнал.
После того случая, когда меня, сонного, уложили в купе проводницы, я попросился на полку с бельём. Она хоть и небольшая, для моего роста подходила.
– Не нравится спать со мной? – удивилась проводница.
– Мне ещё жизнь дорога! – жалобно пропищал я. Тётя Галя сначала озадаченно смотрела на меня, потом расхохоталась, потрясая телесами:
– Ну и мужик нынче пошёл! До чего мелкий! – вытирая слёзы, выдавила она из себя. Я сделал вид, что обиделся.
– Ладно, когда будет СВ свободно,
На некоторых станциях у моей тёти Гали были любовники. Она почему-то стеснялась меня и отправляла в СВ, где за меня бралась Лиска.
Я попросил проводницу, чтобы она показала мне, как закрываться, чтобы снаружи никто не открыл.
– Я маленький, боюсь, - ответил я на вопрос.
Думаете, проводница не интересовалась, куда я еду? Я ответил, что во Владивосток, там попрошусь в детский дом, потом, когда вырасту, поступлю в мореходку. Там их должно быть много, и принимают с четырнадцати лет. То есть,. надо прожить эти бесконечные пять лет, а там уже не долго и до совершеннолетия, когда можно уже отвечать за себя самому. Когда ты сам по себе, а не чей-то.
– Размечтался! – сказал я себе, глядя в зеркало за столиком. Лиска велела превратить это уродливое мальчишеское лицо в симпатичное девичье.
Лиска была бы не девочкой, если бы у неё в вещах не нашлось бы косметички. И теперь я терзал своё лицо макияжем. Естественно, ничего не получалось. Единственно, что было похоже на девчоночье, так это кисти рук. Меня с самого раннего детства приучали беречь их, как зеницу ока. Поэтому, несмотря на силовые упражнения, руки у меня всегда были ухоженные, ногти всегда ровные, пилочкой ровнял. Пальчики длинные и подвижные.
«Кожа на лице у девочки более нежная, чем у мальчишки!
– зудел Лискин голос, - Возьми тональный крем, втирай… да не так, бестолочь, аккуратно, по линиям… Вот тупой! Очень тонко сделай, чуть-чуть. Теперь кисточкой припудри. Что-то получается. Надень очки. Теперь панамку».
Надев очки, я поразился, до чего изменилось лицо. А надев панамку, увидел в зеркале девочку-отличницу. Правда, панамка…
«Ах, белая панама! У меня не лицо, а драма!», - тихо пропел я, кривя губы. А что делать? Волосики только начали отрастать. Ничего, если поинтересуются, скажу, что остригли, потому что завшивел. Блин! Надо привыкать! Не завшивел, а завшивела! Вот что самое главное. Так я думал. Оказывается, оговорку могут простить, а вот скрыть свою половую принадлежность оказалось куда сложнее. Я имею ввиду не вторичные признаки. Или первичные? Самое главное, вести себя, как девочка.
Никогда не обращал внимания, чем отличается поведение девочки от мальчика!
Думал, одеждой. Даже походка девочки бывает неловкой, фигурка угловатой. Оказывается, даже взгляд девочки отличается от взгляда мальчика. Садится не так, не так встаёт, когда идёт, надо ножку ставить не как попало, а перед собой. Я зверел, упражняясь в этих необходимых мелочах, а Лиска давилась от смеха. Но я тогда просто раздевался до трусов.
А теперь Лиска велела полностью переодеться.
«Надевай
– Они тесные! – возмущался я, пытаясь поправить поудобнее то, что находится внизу живота.
«Потерпишь! Сверху надевай эти чёрные трусы».
– Ещё и трусы?!
«Ты как ходишь? Сначала трусы, сверху шорты».
– Я что, шорты не надену?
«Попробуй вот эти, голубенькие».
Я надел.
«Посмотри в зеркало на двери. Повернись боком. Почти не видно, но рисковать не стоит. Все пацаны в первую очередь смотрят сюда. Могут заметить».
– Вовсе не все! – покраснел я.
«Девчонки тоже, - успокоила меня Лиска, - надевай вот эту кофточку и юбку.
– Юбку?! – возмутился я.
«Не капризничай!», - пришлось подчиниться. Кофточка, похожая на рубашку поло, с отложным воротником, только с вытачками на груди, была белая, воротник и полочка синего цвета.
«Хоть не розовая», - вздохнул я. Юбка была светло-серого цвета, не маркая. Нашлись белые полукеды.
Посмотрев на себя в зеркало, я увидел, если не девочку, то девчонку точно.
По приказу Лиски я походил по купе, несколько раз сел на диван, встал, крепко сжав челюсти: никак не получалось у меня сесть и свести ноги вместе, они сами разъезжались в стороны. Встать тоже надо было, сначала колени вместе, вбок, потом изящно подняться…
«Шортики сними, у нас так не ходят, будет подозрительно, да и жарко».
С удовольствием я избавился от тесных шортиков.
– Девочки носят просторные шорты? – спросил я.
«Носят. Тебе надо проколоть уши и вставить гвоздики», - я застыл на месте.
– Я сам себе должен уши прокалывать? – возмутился я.
«Зайдёшь в салон. Деньги ку тебя есть».
– А потом? – плаксиво спросил я.
«Когда потом?».
– Я же мальчик…, - Лиска задумалась.
«Клипсы подойдут. Правда, голова будет болеть, но на что только не пойдёт женщина ради красоты!».
– К чему всё это?! – возмущался я, - мне всего девять лет! – Девочки в этом возрасте иногда одеваются, как мальчишки! Стараются вести себя, как мальчишки! Играют с мальчишками!
«У нас особый случай. Ты должна быть типичной девочкой, чтобы даже тени подозрения не вызвать! Ты должен мне верить!».
Я верил Лиске, помня её горькую судьбу.
– А если меня…
«Не верю, что у нас есть такие звери. Разве что один на миллион, а то и на десять, - уверенно сказала Лиска, - теперь надень часики на левое запястье. Они должны, хоть частично, закрыть след от «браслетов».
Я надел часики, пришедшие прямо на шрам, они были женскими, маленькими и круглыми. Даже шли. Потом обулся в полукеды, начал, под ворчание сестры, учиться правильно завязывать узел на шнурках.
«Теперь рюкзак. Он у тебя типично мужской. А мой слишком маленький. Или выложи ненужные вещи, или выкручивайся, почему у девочки такой громадный рюкзак».
– Брата? – неуверенно спросил я, потому что избавляться от чего-нибудь категорически был не согласен., Ххотья и были у меня деньги, не всё можно купить.