Весенний Король
Шрифт:
Ирия отступила от живых цветов еще дальше. Подснежники уходят, их сменяют яркие маки Тенмара. Но до новых осенних астр еще далеко. Целое жаркое лето.
Мягкие лошадиные губы осторожно слизнули сладкий подарок с ладони. Умные глаза чем-то похожи на оленьи — из того сна.
— Ири, если со мной что-нибудь… удержи Тенмар, — в гулкой почти тишине голос Анри особенно отчетлив. — Сколько сможешь. До прихода помощи. Любой — хоть Всеслава, хоть мидантийцев. Хоть Детей Ночи из Мэнда. Кого угодно, но только не
— Не пущу. Клянусь! — Верный клинок пусть служит свидетелем. Ловит солнечный блик.
А не менее верные кони — слышат. Вон как встревожились.
Тогда были осенняя ночь и яркие звезды, сейчас — ясный день конца весны. И звонкое разноголосье птиц — вместо победоносной армии. Но будто вновь смешиваешь кровь.
Пусть вместо ледяных луны и звезд их слышит живое, теплое солнце. Оно ведь по легендам — тоже общий предок. Вообще всех живущих. Лик самого Творца. Разве не его диск они все носят на шее?
Ведь и впрямь женой Анри Ирия стала позже, чем побратимом. А древний Альварен сроднил их еще раньше. И таинственный спаситель — странный оборотень Джек. Общий прапрадед, искупивший свои старые грехи — уж как сумел.
Они оба — потомки Джека. И неведомой Изольды Лингардской, ставшей Изольдой Тенмарской…
И как тут не поклясться? Анри ведь прав. И… Ирия слишком его любит. Всегда любила. Даже когда еще не понимала сама. Даже если не знает, как в этом признаться. Вдруг и он сейчас — полностью еще не понимает? Расскажет ли до конца, что задумал?
Вот только хватит ли ей сил и выдержки — потом? Если всё выйдет так, как Анри опасается. И его ведь тоже гложет подспудная тревога. Сколько им еще отпущено?
Ревновать Ирия не умеет. Но вот обливаться кровью сердца над могилами близких — еще как. Давно ли рыдала над бедным папой? И над героическим Вихрем. Над Ральфом Тенмаром, над Катрин…
Одиночество, тоску и боль легко забыть. Но не когда они вновь стучатся на пороге.
И если Анри и впрямь собрался погибать, пошлют ли древние, легендарные боги или милосердный Творец Ирии дитя? Чтобы хоть род Старого Дракона не прервался.
Иначе это ведь всё равно, что убить Ральфа Тенмара еще раз. А Старый Дракон заплатил за победу слишком дорого, чтобы теперь проиграть после смерти.
2
— За нашу победу!
Дурацкий тост, по-большому счету. Или лишь уставшему, издерганному Виту он кажется таким? Но поднимать сейчас хрустальный бокал может и отпетый предатель. И черные змеи тогда знают, за кого он вообще пьет?
— За нашу победу, — Витольд глянул на сообщников-собеседников сквозь алое южное. Местное.
Глянул на весь десяток местных вождей. Яркий цвет тайных заговорщиков Мидантии. Очередной по счету «древнейшей страны подлунного
Почти ничего не видно — сплошной закат. Темно-алый — мрачный, красивый и таинственный. Как Юг Мидантии. Где всё ближе — до «виноцветного» Южного моря и высушенных веками зноя песков загадочного Хеметиса. С его действительно древними пирамидами.
Последний закат беглых аравинтцев здесь — если им повезет. Лучше опять под усталыми ногами шаткая палуба, чем коварный, ядовитый плен. А до кучи впереди — пыточные застенки и мучительная казнь.
И огромная надежда, что мидантийских пленников со злосчастной приморской виллы патрикий Стефан Маринес не казнит. Несчастных юношей и девушек, что оказали измученным беглецам из мрачного Мэнда столь щедрое и искреннее гостеприимство.
В конце концов, у коварного и честолюбивого интригана Маринеса остается Изабелла. Тоже принцесса. Просто не той страны.
Благородная баронесса Керли до последнего сопротивлялась оставить девушку здесь. В полном одиночестве — без всякой защиты своих, пусть и иллюзорной.
Витольду столь циничная идея тоже не нравится. Но что еще остается? Ни рассказать ненадежной Изабелле о тайных планах, ни похитить ее не выйдет. А добровольно она с бывшими друзьями не последует — можно даже не надеяться. Изабелле искренне нравится ее новая жизнь. Нравится знатный и красивый воздыхатель — наследник одного из знатнейших родов Мидантии. Нравится быть его невестой.
В конце концов, вдруг он действительно в нее влюблен? Вдруг на бедной девушке не отыграются за их тайный побег?
И вдруг не отыграются еще и на тех самых мидантийских пленниках — которых теперь у патрикия Маринеса точно нет никаких мотивов выпускать на волю?
Как поступил бы благородный Грегори? Это бестолковому Витольду, увы, не известно. А он сам предпочтет исполнить последний приказ друга. Сделать всё, чтобы спасти обреченную в Мидантии Арабеллу, ее будущего ребенка и Веселый Двор. А мидантийских дворян никто на Вита не оставлял. Грегори о них заранее известно не было.
— Вы не выглядите веселым, — бывший фальшивый «капитан», он же отважный Николас Маринес, сын и наследник честолюбца Стефана Маринеса, подкрался незаметно. — Скоро всё разрешится, виконт.
— Веселиться пока не с чего, — хмуро ответил Витольд. — Дело не закончено, разве нет?
— Осталось недолго.
Да. Рыжеволосая отчаянная Лаура и черноглазый бывший мэндский гувернер уже договорились с капитанами трех кораблей. За звонкое золото. Сегодня ночью, незадолго до алого рассвета, те заберут беглецов из загородной бухты в миле от этой виллы. И доставят в Эвитан. Где у власти родной брат Арабеллы — Виктор Вальданэ. А главнокомандующий — честный и благородный маршал Анри Тенмар. Возлюбленный бедной Кармэн Вальданэ.