Весенний Король

Ружникова Ольга

Нет, они последний страх потеряли.

За витражными стеклами забарабанил летний дождь. Вышвырнуть бы под него всех трех незваных гостей. И пожалеть, что сейчас не период позднеосенних штормов.

Неплохо бы следом еще и отправить пару злющих собак, но как раз их-то жалко. Промокнут, замерзнут.

— Ваше Величество, осмелюсь вам напомнить, после вашей первой брачной ночи не был соблюден традиционный обычай демонстрации простыней. Не говоря уже об отсутствии самой консумации при почтенных, достойных уважения свидетелях.

А

при недостойных бы уже не сошло? Например, при этом жалком кардиналишке? Чтоб тому было, что вспомнить потом — долгими одинокими ночами? Под индюшачью печенку и сладкое винишко.

Кто бы вообще посмел предложить такое правящему императору? Публичную консумацию потребовал только тупой идиот Роман. Под одобрительный хохот родного батюшки Бориса.

И обеспечил всех современным прецедентом. Теперь на замшелые, отжившие свое традиции не сошлешься. Сразу сколько знатных семеек на вооружение взяли…

Придурок-то захотел похвастаться невиданными талантами, видите ли. И собственным бесстыдством. Будто и так о нем знали недостаточно. И во дворце, и в семьях… почтенных свидетелей.

Сколько старых, жирных извращенцев разом получили захватывающее зрелище, что ни в одном борделе не купишь. Там ведь не юных, невинных графинь и герцогинь не предлагают, так демонстрируют.

Но сейчас даже жаль, что то же самое не устроил Евгений. Из политических соображений. Сама Юлиана подыграла бы — почему нет?

— Консумация при свидетелях не проводилась и в отношении вашей дочери Софии, герцог.

— Да, но у нее есть неоспоримое доказательство — дочь. Не станете же вы отрицать фамильного сходства юной принцессы Виктории с императором Евгением?

Найдется немало таких, кто отрицали вслух. Еще совсем недавно. Пока были живы. Или недостаточно напуганы.

Ливень за окном лупит как бешеный. Солнце скрылось надолго… а для Юлианы, возможно, навсегда.

И жаль, что бесится порой не только вода с небес.

— Более того, София в присутствии Его Святейшества кардинала поклялась на Священных Свитках, что ни в первую брачную ночь, ни в последующие три недели тогда еще принц Евгений Кантизин не осуществил с нею брак. Что вызывает изрядные сомнения в его мужской силе. А с годами та могла только угасать.

В двадцать три года, идиоты? Только если у этого жирного кардинала. Но она там и не просыпалась.

И порадоваться бы, да нечему. Вместо прекрасных дам и кавалеров личный герцогский кардинал хочет всю Мидантию и Патриарший Престол. Лучше бы обошелся индюшачьей печенкой.

Страже у дверей тоже всё слышно прекрасно. Если отдать четкий приказ — они его исполнят. Но сколько из них смогут потом удержать языки за зубами? Особенно в разгульной таверне — у веселых девиц.

Или дома — с родными скучающими сплетницами-женами. Даже не знаешь, что хуже.

И притащите уже Юлиане эту лживую дрянь Софию! Ох, не будь та

в тягости и окажись сейчас здесь… Оттаскать бы тогда за ухоженные волосы, отхлестать по розовым щекам. А то еще и соленых розог всыпать. Как одной слишком болтливой придворной шлюшке. Разумеется, так, чтобы «не пострадала красота». Носи, сколько хочешь, открытые платья — ни одного удара выше пояса. И так полно подходящих мест.

Впрочем, в отсутствие Софии можно отлупить ее жирного братца-кардинала. Перед долгой дорогой того в благочестивый монастырь — очень отдаленный и очень строгий. Едва Юлиана наконец станет Регентом. А наглый церковник — никем.

И как с нежной красоткой с ним церемониться незачем. Он хоть и брюхат, но точно не в тягости. А подходящие места у зарвавшегося хама пожирнее, да и носит он закрытую рясу. Обязан. А уж какой она станет в удаленном храме… И никаких нежных пташек в летнем меду. И вымоченных в вине соловьиных язычков. Да и само вино — только дешевое и кислое. Глядишь, обретет хам не стройность, так хоть ее подобие.

Этого продажный церковник, кстати, не боится? Внезапно лишиться не лишнего жира — приятного придворного влияния и сладкой жизни? И о чём думают его зарвавшиеся идиоты-сообщники? Если София вдруг найдется — это ее они пихнут в правящие Регенты? Уже беременную от второго мужа? Или ребенка тоже спишут на Евгения и объявят запасным наследником? А то и императором, если это мальчик.

Впрочем, насчет Регентства — кто же дурочке позволит? При таком-то властном и властолюбивом отце. Может, потому София и не найдется? И ей даже не придется лжесвидетельствовать самой. Всё возьмет на себя заботливый честолюбивый папочка. В загребущие бездонные лапки. Напару с на всё готовым карманным братцем-кардинальцем. Уж они-то чем угодно поклянутся. И кому угодно.

Надо хорошо следить, что ест и пьет умный, но дряхлый Патриарх. И кто его посещает.

Но даже если и не уследишь — у Юлианы уже есть его преемник. Одобренный и Мидантийским Барсом, и Евгением.

— Если император Евгений и не осуществил брак с вашей дочерью немедленно, то лишь потому, что тогда ему пришлось бы выволочь ее из-под кровати, куда она забилась. Со мной, можете не сомневаться, подобные ухищрения не требовались. Но если вам так уж нужны подтверждения, я даже готова пройти осмотр у… опытных женщин.

— Это ничего не докажет, Ваше Величество. Никто и не сомневается, что вы не являетесь девой. И могли не быть таковой и до брака.

— Тогда придется всё же прибегнуть к помощи свидетелей, — сладко улыбнулась Юлиана. Самые мучительные яды — еще и приторнее всех в подлунном мире.

— Свидетелей первой брачной ночи? — Кажется, графский подпевала постарше всё же опешил. Представил, кого вызовут?

Герцог даже бросил на него бешеный взгляд. А его сынок… злорадный? Рад ошибке папиного дружка? Ну-ну.