Весенний Король
Шрифт:
Черные сутаны, кровь на разбитых телах. Искаженные смертью лица — где они видны.
Жрецы действительно провалились тоже. И эта тьма стала для них смертной.
И разрезает ее мрак ровный голос Евгения Мидантийского:
— Я учился драться вслепую с пяти лет. В Мидантии это необходимость. Особенно в знатных семьях.
А уж во дворцах-то тогда…
— Да, — подала голос Арабелла. — Готова подтвердить. Кого из семьи моего отца не казнили — тех ослепили.
Голос у нее уже увереннее. И не такой слабый. Сможет ли она идти?
Тонкая
Сможет.
— В любом случае, это сделал не я. В тот год я еще не родился.
— Отлично, у нас в компании один из лучших воинов Мидантии, — съязвил Витольд. — Наверное, надо радоваться.
— Почему — лучших? — кажется, искренне удивился император Евгений. — Я же не Пасынок Старца с Мудрой Горы. И на клинках меня тот же Октавиан Барс одолеет без особых трудностей. Кроме стилетов, конечно.
— А если обоим завязать глаза? — не удержался Витольд.
— Тогда одолеет уже с некоторыми трудностями. Но Барс тоже достаточно знатен.
Для жестких тренировок, поняли.
Даже спасение жизни не делает коварного интригана-императора Мидантии другом. И не отменяет его предыдущих деяний. Но вполне превращает во временного полезного союзника. Снова. Как в совсем недавнем бою — в змеином зале.
Витольд попытался взглянуть вверх — и не увидел во тьме потолка. Слишком далеко. Выше, чем недавно в особняке.
Как глубоко они всё же провалились? Сколько тут понастроено предками Беллы подземных этажей? И… как вышло, что трое несостоявшихся змеиных жертв живы и невредимы, а сами змеи — нет?
— Поскольку все остальные ладят с темнотой хуже, отряд веду я, — мягко подвел итог Евгений Мидантийский. — И да, одну услугу вы мне оказать все-таки сможете. Отрежьте змее голову и возьмите тушку с собой. Если не найдем безопасный выход — мы ею сегодня поужинаем.
А яд не собрать? Вдруг тоже на что сгодится, а? Острой приправой послужит?
И что значит «не найдем выход»? Из подвала?! Слишком долго придется копать?
— У меня есть с собой немного сухарей и вяленого мяса, но их надолго не хватит. Припасы нужно беречь. И надеюсь, мы встретим по пути воду. У меня только одна фляга. На третьего спутника я вообще не рассчитывал. И не мог взять с собой слишком много — это вызвало бы подозрение. Лейтенант, не хочу пугать ни вас, ни девушку…
— Да куда уж дальше?
— … но всё может быть гораздо сложнее, чем вам кажется.
— То есть?
— Я прочел об этой панели на стене в одном достаточно древнем фолианте…
Так вот что искала Белла. Но сколько же тогда лет особняку?
— На этом месте прежде стоял старинный замок, — в темноте не видно, усмехается ли император. — Очень старинный. Фамильная резиденция даже не Зордесов, а какой-то предыдущей династии. И раз панель оказалась на месте, то верно может быть и всё остальное.
— Договаривайте.
— Никто не знает, куда вели древние пути и как они пролегали.
3
— В похищении Софии обвинят меня, — раздраженно повела плечом Юлиана. Мягкий бархат облегает кожу слишком… незащищенно. Сегодня жена пропавшего императора предпочла бы доспехи. Можно даже рыцарские — из прежних веков. Но она больше не на той проклятой площади. — Кого же еще? Коварная императрица зверски расправилась с бывшей соперницей. Очень по-мидантийски. И расправиться, и предположить.
София никогда не могла ничего сделать правильно. Даже похитить ее умудрились именно сейчас.
— После коронации слухи утихнут, моя императрица, — Мидантийский Барс Октавиан не сводит внимательного взгляда с картины. Во всю стену. «Отравление Веспасиана».
Повесила когда-то еще в девичестве. В очень раннем. Потом не сняла. И не потому, что запамятовала.
Они с Евгением слишком усложнили всё. И никто другой этого не поймет. Или поймут, как им выгоднее. И как можно громче разъяснят другим — еще не понявшим.
А зачем позвала сюда проверенного союзника? Он и так лишних иллюзий не питает. Слишком давно знакомы.
Плеснуть в два хрустальных бокала — самой. И отпить первой. Императрица Мидантии не собирается травить ее же полководца.
Просто оказывает ему неслыханную в империи честь. Лично служит виночерпием.
— На каком основании? — криво усмехнулась Юлиана. — Я не могу быть Регентом. Благодаря моему любящему, обожающему меня супругу. Евгений меня не короновал, и тебе это прекрасно известно.
Как и его политические мотивы. Наверняка.
— Только потому, что не успел, — Октавиан Мидантийский Барс осторожно отложил последнее донесение. Предельно аккуратно. Небрежен он только на публику. — И именно я — его ближайший соратник — готов это подтвердить. Клятвенно.
— И именно ты предашь меня первым — едва Евгений вернется? — остро глянула в непроницаемые черные глаза Юлиана. — Так уже было.
— Я даже предам так, что вы не пострадаете. Так уже было.
Императрица рассеянно крутнула фигурный бокал. Не пролив ни малейшей капли. Только рваные тени на светлой поверхности метнулись. И хрупкое свечное пламя бледно отразилось в золотистых гранях драгоценного хрусталя. Как в гневном взгляде прирожденного мидантийца. Опытного в ядовитых интригах и в политике.