Весенний Король
Шрифт:
Метали гром и яростные молнии во всей семье только бешеный Роман и самодур — отчим Борис. Считали, что могут себе это позволить.
— Октавиан, вы действительно можете быть моим отцом?
— Сейчас это не столь существенно, моя императрица, — сдержанно изрек он. — И для вашей коронации вы должны быть законной дочерью принца, а не бастардом герцога и герцогини.
— Вы разумны как всегда, Октавиан. Но разве нас сейчас подслушивают? Такое возможно?
— А разве мы уже в другой стране? Может, в солнечной Идалии? Вы справитесь, Юлиана. И вы уже в том возрасте,
Пока… Евгений, где ты?
Зови, не зови — прямо сейчас точно не придет. Зато явятся другие. Незваными. В количестве. Те, кто верят в чужие картины.
— Октавиан, что удалось выяснить?
— О Софии и ее муже — по-прежнему ничего. Как и о том, кто помог сбежать виконту Витольду Тервиллю.
Кто заменил охранявшую его в тот день стражу. И резко сократил ее количество. Жаль, не было времени допросить самого Тервилля. Юлиана запаниковала тогда так, что последний ум потеряла.
И в результате потеряла намного больше. Как всегда в таких случаях. Но на своих ошибках учиться получается плохо.
Кстати, Мидантийский Барс вовремя напомнил о девочке. Действующей императрице пора ложиться спать. Глубокая ночь на дворе. Третья ночь без Евгения.
И действующую императрицу не в силах угомонить целая армия вышколенных нянек.
Юлиана была в том же возрасте, когда лишилась всего.
И кое-кто из нянек постарше это даже помнит. Но всё равно недобро, с подозрением зыркает исподлобья. Думает, что исподлобья. И думает, что незаметно.
Коварная, злобная императрица обольстила молодого императора своими порочными прелестями, развела с добродетельной женой. А теперь подло и коварно избавилась от него, как и от оклеветанной, невиновной Софии. И бедная маленькая падчерица — точно следующая жертва.
— Тетя Юли, ты пришла! — У девочки — глаза Евгения. Такие же глубокие и черные.
Только вряд ли он был таким беззаботным — даже в эти годы. Его отцом был Борис.
— Пришла, — вымученно улыбнулась Юлиана. — Разве я — не твоя фея-крестная?
— Говорят, ты — моя мачеха? — доверчиво глянула Вики. Будто в самую душу. — Это плохо?
И что теперь сделать с тем, кто говорит?
— Нет. Само по себе — нет. Мачехи, как и другие родственники, бывают и добрыми, и злыми, и равнодушными. Да, я — твоя мачеха. Вторая жена твоего отца. И твоя двоюродная тетя. И твоя крестная. Всё сразу.
— Я боюсь засыпать. Мне снится плохое.
Злые мачехи? Или добрые, предупреждающие слуги? Как много ей уже успели разболтать об исчезновении отца?
— Давно?
— Нет. Но началось еще раньше, чем пропал папа.
И ребенок никому ничего не сказал. Или сказал только любимой няне? Надо будет повыспросить.
Или Вики поделилась еще и с Евгением, просто Юлиане тот не счел нужным рассказать?
— Я положу тебя рядом с собой.
Если Евгений не вернется, одинокое ложе станет верным спутником Юлианы на годы, если не навечно. Если она вообще
Сама ведь себя таковой назвала. Даже Евгению.
Ладно, хоть не дешевой.
— А папа скоро вернется? — доверчивые-доверчивые глаза.
Зачем ты вырастил дочь таким беззащитным цветком, Евгений? Зачем когда-то бедная мама растила такой маленькую Юли?
— У него срочные дела, дорогая, — Юлиана провела рукой по мягким, как пух, локонам. — Их нельзя было отложить или поручить другим. Но мы его обязательно дождемся. Не будь я твоей мачехой-крестной.
Хуже другое. За всеми срочными, неотложными делами Юлиана не выпила вовремя Волчью Горечь. А потом… не стала. Ни в тот день, ни после. Показалось кощунством.
Глава 9
Глава девятая.
Начало Месяца Сердца Лета — Середина Месяца Сердца Лета.
Мидантия, Гелиополис.
1
Грозной императрице не хватает терпения, пока заботливые тети-служанки снимают с нее мерку. Для лучшего в Гелиополисе ювелира. Под его же чутким орлиным взором.
Грозной императрице мастерят роскошную корону. Нынешняя — безнадежно велика. Настолько уменьшить просто невозможно. Как и облегчить.
Разве что сшить пурпурную коронку из мягкого, теплого шелка. Или вырезать из легкого дерева и покрасить. Как игрушечный кораблик.
И пустить плавать в бассейне во внутреннем дворике. Деревянную корону с шелковыми парусами.
Но в политику и власть нельзя играть. Проигрыш здесь равносилен смерти. Или чего похуже. Проигравшие Зордесы это подтвердят. Все, кроме одного — тогда юного удачливого изгнанника принца Алексиса. Чей сын (если не самозванец) занял-таки вожделенный престол не Мидантии, так Эвитана.
В возможность этого ведь по-настоящему не верил никто. В том числе сама Юлиана.
Потом ювелиров пригласят во дворец снова и снова. Через несколько лет. И еще раз. Пока четырехлетняя Вики не вырастет во взрослую Ее Величество правящую императрицу Викторию. Первую в истории женщину на древнем троне Мидантии. Правящую, самовластную императрицу, а не послушную супругу императора.
Если Евгений так и не вернется. А если вернется, то Вики всё равно получит трон — просто десятилетиями позже.
Сейчас же он для девочки тоже велик, но вот его переделывать не станут точно. Разве что добавят пурпурных шелковых подушек. И поставят обитую бархатом табуреточку для ног. Повыше.
Юлиана вполне согласна сесть на жесткий императорский стул сама, а Вики усадить на колени. Будет мягко и тепло. Но до официальной коронации как Регента это невозможно.
— Тетя Юли! — Виктория поспешно спрыгнула с высокого трона и кинулась к ней. — Тетя Юли, я устала! Можно мне уже пойти играть?
Подушек они так и не добавили. И кому за это не поздоровится? У взрослых императоров ядовитой Мидантии, может, и суровые, железные седалища, но Вики — еще ребенок. Маленькая девочка.