Весенний шум
Шрифт:
Сама Лида уделяла своей учебе куда больше времени и внимания, чем Маша. Она не сделала еще никакие глупостей и знала, что и впредь сумеет вести себя достаточно разумно и твердо. Маше она сочувствовала, любила ее за правдивый характер, но за слабость осуждала.
Узнав подробно об истории с Женей Вороновым, Лида обрадовалась: наконец-то Машка научилась кой-чему. Правильно поступила. Что ж, трудно ей одной теперь, но пусть потерпит. Злее будет, в другой раз не ошибется — ей теперь ошибаться нельзя больше.
А сама Лида не ошибалась. Она поняла, что этот парень
Сильный характер светился в светлых, мягких глазах, смотревших подчас так проницательно, что под этим взглядом человек начинал поеживаться, словно его придавили к стенке. И эти же глаза искрились в улыбке, когда кто-нибудь рассказывал смешное. Иван обычно не смеялся громко, а начинал щуриться и улыбаться во все лицо, словно сдерживая хохот. Он вообще хорошо управлял собой.
Лида познакомилась с ним совершенно случайно. Однажды в период когда отец был занят каким-то сложным, запутанным делом и три дня не приходил домой ночевать; Лида поехала к отцу, чтобы взять у него зарплату, — он позвонил домой и попросил приехать.
Пропуск был для нее приготовлен, она поднялась к отцу на четвертый этаж и постучала в дверь его кабинета.
— Войдите! — послышался голос отца.
Лида вошла и увидела его вдвоем с каким-то молодым парнем. Оба склонились над пухлыми папками, светлый чуб незнакомого парня почти касался бумаг.
Отец представил ей светловолосого — это был студент, проходивший здесь практику; студент-юрист, будущий страж закона. Лида протянула ему руку и тогда только обнаружила, что ответить на рукопожатие он не сможет. Он ничего не сказал ей, только виновато улыбнулся, словно хотел извиниться, что вот не может поздороваться. А она, провинившись перед ним с первого же знакомства, провинившись на самом деле, реально, — сразу как-то отдала себя мысленно в его власть. Ничего она не сказала, и он тоже, но знакомство не прошло бесследно.
Вскоре отец сообщил, что Сошников спрашивал о ней, что парень определенно хотел бы познакомиться поближе. «Глупости какие! — отвечала разумная Лида. — Заниматься надо, а не валять дурака».
— Конечно, он инвалид, — заметил однажды отец, внимательно посмотрев на Лиду. — Но юрист из него получится отменный, — хорошо голова работает у человека. Интересные соображения высказывает… Всего месяц он у меня, а толк уже виден.
— На мое мнение о человеке инвалидность его повлиять не может, — с достоинством ответила Лида. — Просто я не имею привычки первая искать знакомства и встреч. Если я его интересую, может позвонить или зайти.
Отец не взял на себя функцию устного почтальона, а срок практики закончился, и Сошников ушел из поля зрения Лиды. Она вспоминала его не раз. Иногда она злилась на себя за то, что упустила возможность познакомиться поближе с этим интересным человеком. Вот уж кто интересен, так это Сошников! Он вроде
Но если двое разъединенных людей станут постоянно и настойчиво вспоминать друг о друге, они непременно встретятся.
А Сошников думал о Лиде не меньше, чем она о нем. Конечно, он совсем не знал ее. Но, поработав месяц под руководством ее отца, он полюбил Медведева, привязался к нему, как к отцу. Конечно, родной его отец был рядовой человек, он был простодушней и доверчивей, не было у него опыта, нажитого Медведевым еще в гражданскую. Старший Сошников тогда примкнул к красным партизанам, а Медведев был комиссаром, да еще каким — комиссаром агитпоезда фронта! И, не изменяя памяти отца, Иван почувствовал к руководителю своей студенческой практики нечто большее, чем просто уважение.
О том, что у Медведева есть дочь, Сошников не знал. А когда увидел маленькую чернявую девушку, вдруг понял: здесь соединится все — и уважение, и симпатия, и возможность самому оказаться нужным, сильнейшим, — ведь она моложе, она еще студентка второго курса, девчонка, в сущности говоря. Но в этой девчонке есть и нечто медведевское, — такой же твердый рот, сходная походка, неторопливая, словно человек идет и в это время думает.
Одним словом, Сошникову Лида очень понравилась, она заинтересовала его. Медведев, видно, не заметил этого, хотя Иван дал понять, как будто. Не заметил, ну и что ж. Может быть, дело в руках? Кому нужен такой муж?
Очень горько становилось от этих обидных мыслей. «Я им всем докажу, — думал Иван, — они пожалеют. И учебу окончу с лучшими показателями, какие только возможны, и работать стану без пощады для себя. Я их всех пройму, не мытьем, так катаньем!»
Иван ошибался: ни Лида, ни ее отец никогда не исходили в оценке людей из того, насколько легко и удобно с тем или иным человеком в обычном житейском обиходе.
Конечно, они встретились снова. Встретились на демонстрации. Колонна, в которой шла Лида со своими товарищами, то и дело останавливалась — в нее вливались группы демонстрантов с других улиц. Сначала стояли несколько минут, потом бежали, прибавляя шаг. Во время такой остановки Лида подбежала к грузовику, с которого женщина в белом фартуке продавала яблоки и пирожки. Лида решила взять три яблока — она шла под руку с Машей и студенткой из своей группы.
Грузовик стоял недалеко от поворота на Дворцовую площадь. Пока Лида дожидалась очереди, пока получила яблоки и сдачу, колонна ее прошла. Догонять было уже неудобно — вдоль колонн, у самой площади и на пути к ней стояли курсанты морского училища с флажками в руках, они следили за порядком и за «трассой» каждой колонны.
Лида решила пройти через площадь с первым попавшимся учреждением, а потом нагнать Машу и подругу. Но когда она подошла к группе незнакомых демонстрантов, шагавших уже стройно, четко на подступах к площади, она увидела Сошникова. Шел он вторым от края, оживленно разговаривая с товарищами.