Весна, которой нам не хватит

Летова Ефимия

Я решительно вышла из Колледжа. Студентам просто так покидать учебную территорию в учебные часы было нельзя, требовалось специальное разрешение преподавателей или администрации, но моя секретарская должность и здесь позволяла многое: охрана выпустила меня, не задав не единого вопроса.

Куда теперь?

Несколько экипажей проехали мимо: я не решилась поднять руку и попробовать остановить их. Ещё не поздно передумать и вернуться обратно…

Один из экипажей остановился передо мной сам. Дверца приглашающе открылась, и я со свистом втянула воздух: опять

всё решили за меня. Только на этот раз никаких возражений у меня не было.

– Всё-таки передумал? – сердито – для порядка – проворчала я, забираясь внутрь. Эймери качнул головой.

– Насчёт Карэйна – нет. Насчёт визита к Реджесу… Можно попробовать.

– Так был уверен, что я не удержусь?

– Разумеется, - Эймери хмыкнул почти весело. – Это же ты, – он протянул ко мне руку и заправил выбившуюся из причёски прядь за ухо, а я зажмурилась.

– Армаль попросил прощения. И предложил встретиться на выходных, - какой смысл пытаться что-то скрыть от того, кто всё равно обо всём узнает?

– Встреться, - очень серьёзно произнёс Эймери. – Дай мальчику шанс.

– Совсем не ревнуешь? – от этого почему-то было ещё обиднее.

– Очень ревную. Убил бы на месте. Но ещё больше хочу, чтобы у тебя всё было хорошо.

В экипаже было тесно. И душно – с транспортом Эймери явно выбрал вариант подешевле. И всё равно мне хотелось прижаться к нему теснее.

Вот только после всего это более чем неуместно. Украсть немного счастья напоследок? Или оборвать всё уже сейчас, чтобы потом стало легче? Станет же легче когда-нибудь?

??????????????????????????

Колёса мерно постукивали по мостовой. С каждым толчком экипажа мы легонько сталкивались плечами.

– Дом наверняка заперт, - сказала я просто, чтобы что-то сказать. – Может быть, даже опечатан.

– Или в нём живут его родственники, - подхватил Эймери, видимо, он тоже был рад отвлечься на бессмысленный разговор.

– А у него всё же есть родственники?

– Я говорил об отсутствии жены и детей. Но помимо них имеются пожилые родители и две сестры, вроде, племянники тоже, так что…

– С родственниками можно поговорить.

– Если они пожелают разговаривать неизвестно с кем.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Эймери не выдержал первым, обнял меня за плечи.

Ненавижу себя. Я вроде как предаю обоих. И не знаю, что с этим делать.

– Дары скверных могли бы служить во благо, – я снова нарушила тишину, невыносимую, густую, сладкую. – Например, можно разговорить любого свидетеля, просто приказав ему говорить правду.

– Можно. И можно так же заставить любого свидетеля солгать. А ещё можно заставить судей отпустить виновного или приговорить невинного. Всё сложно, Хортенс. В чём-то я согласен с Крайтоном. Лучше держать подальше такое оружие.

– Раньше я думала, что скверных все ненавидят. И боятся, - я развернулась, опуская затылок ему на колени, и глядя куда-то в подбородок.

– А теперь нет? – Эймери легонько погладил меня по голове, стараясь не нарушить причёску.

– Многие на самом деле так не думают. Студенты,

сенаторы… вот и мальёк Реджес не собирался выдавать ребят. И может быть, ещё…

– Есть большая разница в том, как относятся к хищникам дикие племена и посетители зоологического сада.

Эймери опустил голову, а я приподнялась, и расстояние между нами сократилось до критического минимума, но в этот момент скорость экипажа начала ощутимо снижаться.

– Спорим, что дом пуст, - сказала я.

– Спорим, что в нём живут родственники, - отозвался он.

– На поцелуй?

– Для этого спорить вовсе не обязательно. Но пусть.

Экипаж остановился окончательно, и мы вышли.

Тихий респектабельный район, не из дешёвых, дома более чем приличные, хотя, конечно, не сравнятся с роскошными особняками Гийомов или Айрилей. Удача для нас – между домами было немалое расстояние, очевидно, свободная площадь отводилась на сады. Но мальёк Реджес этим правом не воспользовался и сада не завёл: для бездетного холостяка подобное было вполне ожидаемо. Дом окружал добротный металлический забор, но без каких-либо наворотов, после ограды, разделяющей КБД и КИЛ, в своих способностях по заборопокорению я не сомневалась, лишь бы лишние свидетели не обнаружились.

Даже не заходя в дом, можно было смело утверждать, что он пуст и заброшен. Окна на нижнем этаже – всего этажей оказалось два – были заколочены. Одно из окон на втором этаже так и вовсе слепо щерилось разбитым стеклом.

– Я выиграла, - шепнула я Эймери, напряженному, натянутому, как струна.

– Подожди, мало ли…

– Что там говорит забор?

– Что если какие-то страшные тайны и великие события здесь и происходили, то внутри дома. Он их не видел.

– Или вовремя прикрывал глаза. Классический законопослушный забор.

Мы посмотрели друг на друга. В серых глазах Эймери мерцали крошечные смешливые искорки.

– Как будем осуществлять вторжение? – спросила я, любуясь им в свете тёплых солнечных лучей. Март подошёл к концу, воздух был необыкновенно свежим и вкусным, а небо – ясным и светлым. По сравнению с небом дом мальёка Реджеса казался контрастно тёмным и мрачным. Здесь многие дома были построены из насыщенно-серого по цвету камня, но в них теплилась жизнь, а этот осиротевший, оставшийся без хозяина дом словно излучал безжизненную безысходную тоску. – Состаришь замок в труху?

– Можно и так, но не будем усложнять, - Эймери прошёлся вдоль забора и подошёл к калитке. Толкнул её – и дверь открылась с негромким скрипом. – Прошу, малье Флорис.

– А если кто-то спросит нас, что мы тут делаем? – меня внезапно обуяли сомнения, хотя людей на улице видно не было, только редкие экипажи торопливо проскальзывали мимо.

– Раньше надо было думать. У меня есть преподавательское удостоверение… что-нибудь соврём.

Мы подошли к дому: дверь оказалась также заколочена, а кроме того, действительно опечатана. Бумажка с чьей-то размашистой подписью и угрожающе отчётливой синей печатью печально трепетала на ветру отклеившимися краями.