Весна, которой нам не хватит

Летова Ефимия

Я огляделась: сада в привычном мне понимании здесь действительно не было, однако несколько кособоких елей и два пустых вазона со щербатыми краями всё же имелось.

– Старим доску? – снова пихнула я Эймери в бок.

– Мне нравится это множественное число. Могла бы притащить какой-нибудь артефакт.

– Артефакты слишком дорого достаются, и к тому же, тут не с замком возиться, не думаю, что сработает… Если хочешь, могу устроить небольшой пожар.

– Предпочитаю не тратить силы малье понапрасну, - Эймери достал откуда-то из кармана небольшой складной ножик. Подошёл к двери и ковырялся минут десять. Немного раздражённо оглянулся на

меня:

– Не стой столбом.

– А что мне делать, прыгать вокруг тебя?

– Создай видимость того, что всё нормально.

– Видимость того, что вскрытие двери в заколоченном доме – это в порядке вещей? Могу что-нибудь сжечь, это сильно отвлечёт внимание.

– Тебе бы только жечь… Хотя бы не пялься на меня с таким встревоженным лицом!

В его словах был резон, и я заставила себя отвернуться: от моих взглядов процесс быстрее точно не пойдёт. Я прошлась по дорожке до калитки и обратно, потом и вовсе обошла дом. Небольшой, но для одинокого мужчины – самое то. Кажется, Эймери говорил, что у мальёка Реджеса была любовница и по совместительству экономка… Прав на дом она, конечно, не имела никаких. А почему всё-таки не жена? Мальёку уже было под сорок… не богач, но кое-какие сбережения имелись, дом скромный, но хороший район, стабильная уважаемая работа… Опять же и человеком он мне показался общительным и весёлым. Неужели он не нашёл себе женщину, с которой захотел бы не просто интрижку, а серьёзные отношения? Неужели никто не заинтересовался им самим? Да, не было дара, да, не смог вылечить хромоту, но…

Какая-то мысль заворочалась в голове, даже не мысль, а воспоминание, что-то такое, на что надо было непременно обратить внимание: неприятное ощущение, будто чешется в том месте, до которого никак не можешь дотянуться. Я постаралась сосредоточиться, но тут же услышала голос Эймери:

– Идём.

Я обернулась – Эймери поставил доску рядом с дверью, чернота дверного проёма не то что бы очень манила, но… Мысленно помянув небесного крота, я устремилась внутрь. Мы зашли, Эймери втащил доску за собой и прикрыл дверь. Стало совсем темно, я собиралась было зажечь огонь, но замерла, ощутив прикосновение его губ и тёплое дыхание на щеке.

– Уговор дороже денег, ты оказалась права.

Обстановка не располагала к романтике, но мне было всё равно: я слишком глубоко увязла в этом обречённом влечении, и с каждым днём увязала всё глубже.

– Надо бы поторопиться, - шепнула я в губы Эймери.

– Надо, - согласился он, но мы не могли оторваться друг от друга, пока сверху не раздался какой-то невнятный глухой шум. Мы переглянулись – темнота была не полная, сквозь заколоченные снаружи стёкла упрямо пробивались струнки света, и мои привыкшие к полумраку глаза уже различали черты его лица.

– Там кто-то есть, - озвучила я очевидное, стараясь говорить как можно тише. Но Эймери всё равно приложил палец к губам и медленно пошёл на звук, а я двинулась за ним, чувствуя себя неуклюжей громыхающей слонихой. Надо было всё-таки настоять на посещении факультатива по главтону… Почему под Эймери ступеньки не скрипят, а подо мной – жалобно стонут?! Тощий невесомый глист, он очаровал даже ступеньки!

Глава 18. Потревоженный дом

К счастью, скрипучая лестница быстро закончилась, и мы с Эймери оказались на втором этаже. Было тихо, раздавшийся однажды подозрительный звук более не повторялся, но всё равно вдруг стало страшно, и я взяла Эймери за руку. Он не возражал, но

и не смотрел на меня, оглядывался и прислушивался. И я тоже, наконец, огляделась.

Жилище несчастного мальёка Реджеса было пустым – минимум мебели и личных вещей владельца. Те, что были, стояли на пыльных полках и прочих поверхностях хаотично, беспорядочно. Пыль была повсюду, впрочем, вряд ли экономка-любовница так уж пренебрегала своими обязанностями. Просто месяц прошёл, а в нежилом доме была своя особенная атмосфера, способствующая усиленному запылению. Золотистая пыльца кружилась в воздухе, словно совсем недавно здесь веселились феи.

Пока я осматривалась, отмечая небрежно брошенную на лестничные перила поношенную мужскую рубашку, чашку с присохшим ко дну скелетиком лимона в окружении уныло позеленевших чаинок, стопку учебников по лайгону, стоящую прямо на полу, Эймери медленно подходил к ближайшей полуоткрытой двери. Непохоже, чтобы он чего-то боялся... а чего ему, действительно, бояться? Призрака мальёка Реджеса? Полицейских?

Подумав так, я вдруг расслабилась и успокоилась. Эймери резко толкнул дверь, распахивая её до конца, а я выглянула из-за его плеча.

Помещение за дверью представляло собой и спальню, и кабинет одновременно: просторная комната с тем самым разбитым окном, которое было видно с улицы. Кровать... незаправленная. Книги... в стеллажах и на столе, и опять на полу... много книг. Одежда – на стуле, мятая, небрежно сброшенная. Картина над столом... кажется, это наш Колледж. Ну, точно, наш. Очевидно, подарок кого-то из студентов... или мальёк Симптак был истинным поклонником собственного места работы.

Источник шума сидел посреди комнаты прямо на разрушенной стопке книг и смотрел на нас в упор жёлтыми немигающими глазами.

***

Эймери тихо выругался и подошёл к рабочему столу, принялся перебирать и разглядывать лежащие там в беспорядке бумаги и книги, явно кем-то уже изученные, а я опустилась на колени перед тощей трёхцветной кошкой. Кошка погладить себя не дала, но и убегать не стала.

– Это она целый месяц тут живёт, некормленная?
– ужаснулась вслух.

– Не думаю, - коротко отозвался Эймери.
– Окно же разбито, уходит охотиться.

Кошка была изрядно отощавшая и довольно грязная, но месяц без еды, конечно, не выдержала бы. Я поднялась, жалея, что всех наших объединённых даров, что благих, что скверных, недостаточно, чтобы намагичить хотя бы маленький кусочек мяса.

– Да не переживай, не помрёт.

– Не любишь кошек?

– Всех люблю, кроме людей, злые они. Но был бы выбор, предпочёл бы собаку.

Я неопределённо кивнула.

– Что скажешь?

Эймери деловито открывал и закрывал дверцы шкафов, изучил содержимое полок и ящиков стеллажей и секретера, заглянул и в шкаф с одеждой. Обошёл комнату, беря в руки то одну, то другую вещь, вышел, вернулся минут через двадцать и только потом ответил:

– Ничего. Спал, читал, предавался утехам с дамой, вероятно, той самой... ничего интересного.

В принципе, мы же и не ожидали чего-то... этакого? Воспоминаний банного халата о грозном убийце, восклицающем: "Я убью тебя, мерзавец, но позже, в Колледже, ночью в купальне?!"

И всё равно какое-то разочарование присутствовало.

Эймери опустился на кровать и похлопал ладонью радом с собой, но я чувствовала какое-то нелепое смущение вкупе с ноткой брезгливости и садиться на кровать, где мой преподаватель, пусть и бывший, с кем-то там "предавался утехам" не стала. Выбрала табуретку.