Весна, которой нам не хватит

Летова Ефимия

– Море – это же замечательно, – говорил мне Эймери, который у моря никогда не был.

– Давай сбежим туда прямо сейчас, – говорила я, обвивая его руками и – нос к носу – глядя прямо в глаза. – Давай. Что ты теряешь? Зачем я хожу на эти занятия, зачем эта иллюзия нормальной жизни, если всё – не нормально? Сбежим к морю, снимем домик, будем десять дней жарить хлеб на костре и засыпать вместе. Мне нужны такие воспоминания.

– Не нужны, – Эймери осторожно убирал мои руки, но не отодвигался. – Наоборот.

Чем меньше воспоминаний, тем проще будет забыть. Тебе нужно меня забыть.

Этот спор не имел смысла, конца и края.

***

Я отстояла перед родителями субботу, двадцатое мая, якобы для подготовки к экзаменам, а на самом деле – для встречи с моей юнитой скверны. В качестве места встречи была выбрана уже не купальня, а одна из учебных аудиторий, для которой Леа добыла ключ. В общем, Леа отвечала за место, Дикьен и Лажен – за напитки, Ноэль за закуску, а я, как обычно, ни за что не отвечала, кроме того, чтобы делать не такую уж трагическую физиономию, как обычно.

Чем ближе к лету, тем хуже у меня это получалось.

– Понедельник – последние консультационные лекции по подгруппам, – мечтательно сказала Леа, разливая по стеклянным фужерам без ножек нечто мягко-розового оттенка, пахнущее пряной перебродившей вишней. – И всё...

– И всё, – басом сказал Лажен, сидя на парте. Если бы его ноги не были бы такими длинными, он явно болтал бы в воздухе. – Кстати, я нашёл себе работу.

– Какую?! – оживились девчонки.

– Не в Флоттершайне, и, ну... вообще далёкую от всего такого, – несколько смущённо сказал Лажен. Заёрзал по парте. – Заместителем секретаря полицейского архива Фальбурга!

– Чего-о?! – вытаращилась на него Леа. – В полиции? Дебил, тебя же проверят там от и до.

– Не-а, я уже выяснял. То есть, проверят, разумеется, что я не состоял и не привлекался, проверят диплом. И всё. Детские годы копать не будут. Зато потом справочка о том, что я работал в полицейском ведомстве, откроет передо мной любые двери!

??????????????????????????

Я слушала их мирные будничные переговоры вполуха, вдыхая запах острый аромат пряной вишни. Эймери сегодня придёт поздно, отчитывается по своему здесь пребыванию. Осталось всего десять дней... Немыслимо. Невыносимо.

– А ты, Хортенс?

– Что? – я даже не сразу поняла, что обращаются ко мне, и что я должна что-то ответить.

– Уже рассталась с мечтой о Сенате? Всё ещё выходишь замуж?

– Наверное, рассталась. Наверное, всё ещё выхожу, – механически кивнула я. – Наверное...

– А зачем?

Они смотрели на меня вчетвером с любопытством и... жалостью. Жалость так отчётливо читалась на этих совершенно разных, но чем-то очень схожих лицах, что хотелось зажмуриться, отчаянно замотать головой.

– Не знаю, – ответила я. Пожалуй, искренне. – Потому что всем

вокруг меня это важно. Моей семье. Армалю. Его семье.

– А тебе?

– А мне уже без разницы.

– Но это неправильно, – сказала наставительно Ноэль. – Ты увеличиваешь уровень неправильности в мире!

– Дай мне поговорить с этим твоим... ну, к кому ты там бегаешь каждый вечер, – вкрадчиво добавила Леа. – Давай, я прочищу ему мозги.

– Не надо.

– Или с Армалем. Пусть отпустит тебя на все четыре стороны.

– Этот запросто, – а может быть, воспользоваться щедрым предложением Леа? – Я с ним даже не целовалась, – пожаловалась я в пустоту и едва сдержалась, чтобы не икнуть. Кивнула Дикьену. – Даже с тобой... а с ним ни разу!

– Что – "с тобой"? – мигом заинтересовалась Леа, но я только рукой махнула, а Дик закатил глаза:

– Хортенс больше не наливаем!

И в этот момент кто-то постучал в дверь. Мы вздрогнули, все разом. Дикьен шагнул вперёд, и я отчётливо поняла, что он собирается сделать: принять облик одного из преподавателей, чтобы успокоить нежданного гостя. Однако стук оборвался, а потом возобновился, прерывистый и ритмичный:

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук.

Пауза.

И снова:

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук.

И знакомый голос, тихо зовущий:

– Хортенс?

Я кивнула Дикьену, подала остальным рукой жест не двигаться, подошла к двери и открыла. Это был наш с Аннет в школе условный стук.

Как она нас нашла? И зачем?

Аннет стояла на пороге, чёрные волосы туго заплетены в косу и уложены на затылке. У неё был такой невинный вид обиженной маленькой девочки с этой непривычно скромной причёской, что я поёжилась.

– Что случилось?

– Можно мне войти?

Такой вопрос от неё звучал едва ли не абсурдно. Дико. Аннет спрашивает разрешения?!

– Входи.

Аннет не стала церемониться. Окинула взглядом аудиторию, старательно проигнорировав Дика, подошла к бутылке с каким-то лимонным ликёром – вишнёвый мы уже прикончили – и отхлебнула прямо из горлышко. Мы все – за исключением Дика – молча следили за ней.

– Отец кое-что рассказал мне, – вдруг сказала Аннет. – Об этой нашей выскочке... Делайн.

Я села на краешек стола. Юнита скверны глядела на Аннет выжидательно, и только Дик хмуро смотрел в сторону.

– Она вовсе не сбежала. Её забрали.

– Кто? – подал голос Лажен, почти равнодушно, но меня это мнимое равнодушие не обмануло.

– Отдел контроля за скверными, – выдохнула Аннет. – Она была скверноодарённой! Рядом с нами почти два года училась скверная! Они хотели замять это, но слухи просочились.

Наверное, надо было хотя бы попытаться изобразить удивление, но я не стала утруждаться. И никто не стал.