Весталка. История запретной страсти
Шрифт:
Минуту, показавшуюся Делии вечностью, Ливия разглядывала чуть склонившуюся перед ней гостью и затем сказала не то вопрошая, не то утверждая:
– Надеюсь, из-за пустяков ты не стала бы беспокоить меня?
В её голосе звучала спокойная властность.
– Позволь выразить сочувствие по поводу нездоровья твоего божественного супруга, да ниспошлют ему боги благоденствие и долголетие, – начала Деллия, глядя на тонкое, славившееся нежностью кожи лицо императрицы со следами бессонницы.
Ливия милостиво кивнула и жестом
– Я пришла, чтобы сообщить божественному о том, как в государстве нарушаются изданные им законы. Думаю, Цезарь должен знать, что среди его подданных есть люди, которые открыто пренебрегают его стремлением восстановить обычаи наших предков и – об этом даже говорить страшно! – не почитают наших богов.
– И ты, конечно, знаешь, кто эти дерзкие?
Тут Деллия выпрямилась и с горящими глазами, устремлёнными на жену Августа, невозмутимо ответила:
– Имена этих людей хорошо знакомы и тебе, госпожа, и Цезарю. Это братья Блоссии.
Услышав ответ, Ливия на миг задумалась. Её брови сдвинулись, лоб прорезала вертикальная складка.
– Не те ли это Блоссии, которым во времена проскрипций удалось сохранить нетронутыми все свои владения? – уточнила она. – Я слышала, они очень богаты.
– И очень влиятельны на своей родине, в Кампании, – вставила Деллия.
– Но постой, – вдруг оживилась Ливия, – ведь один из них был твоим мужем, не так ли?
Деллия потупила взор.
– Вот уже год как мы разведены.
– Какая жалость! Вы были великолепной парой, – Ливия сокрушённо покачала головой. Мгновение спустя она спросила: – А что стало причиной вашего развода?
Этот вопрос императрица произнесла требовательным голосом: в нём не было простого женского любопытства – и Деллия испугалась. Она знала, что Ливия не только принимала участие в составлении законов о нравственности, но и лично следила за тем, чтобы подданные Рима их не нарушали.
Деллии пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать своего волнения; с притворным спокойствием она ответила:
– Прости за откровенность, государыня, но было бы нетрудно догадаться, зная о характере и похождениях Марка Блоссия. Строго говоря, наш счастливый поначалу союз разбила его неверность.
– Что же, с тех пор он больше не женился?
– Нет, госпожа. И это лишний раз доказывает его упрямое нежелание подчиняться законам императора.
– Я непременно поговорю об этом с Августом, как только ему станет лучше, – пообещала Ливия. И затем прибавила: – Но ведь не это привело тебя сюда. Я хочу знать, каким образом Блоссии противоречат стремлению императора бороться с упадком нравов и какие законы предков нарушают.
Прежде чем ответить, Деллия намеренно выдержала паузу, чтобы привлечь к своим словам как можно больше внимания. Она сделала шаг по направлению к Ливии, чуть подалась вперёд и произнесла со злорадным торжеством:
– Огонь Весты осквернён.
Наступила тишина.
– У тебя есть доказательства?
– Мне известно из достоверных источников, что Марк Блоссий, легион которого находится сейчас у границы Рима, пожелал перед долгой разлукой увидеться со своей любовницей, весталкой по имени Альбия. Полагаю, она, получив его послание, уже помчалась к нему, – после этих слов, произнесённых презрительным тоном, Деллия криво усмехнулась.
Ливия бросила на неё быстрый и острый, как молния, взгляд и, помолчав немного, сказала:
– Знай, если то, о чём ты мне говоришь, только твои подозрения, я не в состоянии что-либо предпринять. Мне нужны доказательства, а не догадки!
– Смею предложить послать следом за весталкой кого-нибудь из особо доверенных тебе, государыня, людей. Так ты получишь возможность убедиться в правдивости моего обвинения из первых уст. Любовники будут застигнуты врасплох – вернее доказательства и быть не может, – с готовностью отозвалась Деллия и умолкла, искоса наблюдая за Ливией.
Какое-то время та молчала, размышляя над услышанным, затем вскинула голову и проговорила решительно и властно:
– Если то, что ты мне здесь рассказала, окажется правдой, я этого не потерплю. Император пока ничего не должен знать – я сама накажу виновных. Но предупреждаю: если ты оклеветала деву Весты, мой гнев обрушится на тебя.
Деллия не успела ничего ответить на это, как Ливия вдруг спросила:
– Ты ведь действуешь из соображений мести, не так ли?
Деллия смутилась, но тут же храбро призналась:
– Да, я действую из мести.
Сказав правду, она сумела полностью обезоружить императрицу: отныне самая влиятельная в Риме женщина была на её стороне. Вместе с тем Деллия понимала, что для укрепления своих позиций при дворе одного доверия недостаточно. И, будучи осведомлённой о некоторых особенностях жизни императорской четы, она наперёд всё продумала.
Слухи о тайном пристрастии Августа к молоденьким девушкам давно просочились за пределы его дома. Говорили о том, что новых любовниц императору отовсюду добывала сама жена. Причём Ливия делала это так незаметно, что он какое-то время даже не догадывался о её участии. Особенно Август любил забавляться с красавицами-сирийками – об этой его слабости Деллии проболтался Гилас.
– Перед тем, как уйти, я хочу сказать, что у меня в услужении есть одна юная рабыня родом из Сирии. Прелестна, свежа и, главное, покорна, – Деллия умышленно выделила последнее слово.
Ливия вскинула на неё глаза, в которых вспыхнул свет, и Деллия удовлетворённо отметила про себя, что верно всё рассчитала.
Не дожидаясь вопроса, уже готового слететь с уст императрицы, она мягко улыбнулась и молвила:
– Надеюсь, это будет великолепный подарок божественному Августу к его выздоровлению.