Ветер забытых дорог

Тулянская Юлия

Лицо небожителя в золотом венце было почти полностью закрыто накидкой, только зорко поблескивали глаза. Это была старуха Геденна из зарослей. Она вывела своих «детей» на состязания: «Должны же и мы веселиться со всей Сатрой!».

Все жители потайной землянки уже с утра приняли дикого корня, глаза у них лихорадочно блестели, они размахивали руками и двигались разболтанно, наваливаясь друг на друга и грозя задеть более чисто одетых соседей. Старуха следила, чтобы они не ввязались в ссору.

В дни состязаний для жителей Сатры отступали назад все

счеты. В толпе был даже Элеса со своими дружками, который только старался не лезть прямо на глаза тиресам и их «верным», а в остальном чувствовал себя в безопасности.

Рядом со старой Геденной, покачиваясь, стоял Тимена с растрепанными длинными волосами, без накидки или плаща, - он не чувствовал холода. Он что-то мычал, скалясь одновременно и блаженно, и злобно. Он видел кровь, слышал звон мечей, смотрел, как падают побежденные, и невольно сам начинал двигаться в такт движениям бойцов. Старуха несколько раз придерживала его за плечо. Потом, заметив, что он дрожит крупной дрожью, кивнула одному из старших оборванцев, и тот, встав рядом с Тименой, укрыл его половиной своего плаща.

После поединков наступил перерыв. Зрители расползлись с площади, но недалеко, чтобы не пропустить продолжение.

Кучка оборванцев во главе со старухой Геденной расселась на камнях возле заброшенного дома. Они дрожали от холода. Но старуха захватила с собой приготовленный нынче с утра отвар дейявады в помятой баклажке и пустила по кругу.

Тимена прижался плечом к другому жителю потаенной землянки, с которым они кутались в один плащ. Парень отхлебнул из баклажки и ждал, когда ему снова станет хорошо. На его волосы падал редкий снежок. Хорошо все не становилось.

Тимена устал от шума, ему уже хотелось вернуться в овраг, в заросли, уснуть у корней дерева или у костра возле землянки. Его взяла тоска. Тяжело вздохнув, Тимена медленно встал, оставив другому бродяге весь плащ, и только в штанах и грязной рваной рубахе сделал несколько шагов то в одну, то в другую сторону, не находя себе места.

Отходить далеко старуха Геденна не разрешала. Все жители зарослей должны быть вместе: вместе пришли и вместе ушли. Да и сам Тимена чувствовал себя безопаснее, когда видел своих хоть издали. Он прислонился к каменной кладке полуразрушенной стены, опустил веки.

Неожиданно Тимена почувствовал, как кто-то легко похлопал его по плечу. Он вздрогнул, первая мысль была, что старуха послала кого-нибудь привести его обратно. Тимена открыл глаза. Перед ним стоял смутно знакомый парень: Тимена точно его уже видел раньше. Самое запоминающееся в нем было… Тимена скользнул взглядом по открытому, простому лицу… Конечно: одежда, которой в Сатре не носят, особенно его меховая шапка с хвостами. Это тот, из пришельцев!

Непоседа Сполох, от нечего делать шнырявший по площади, случайно наткнулся на своего бывшего пленника.

– Тимена, это ты? Опять хмелен?..
– он сразу почуял запах зелья, которое гнали бродяги.

Сполох уже усвоил язык небожителей и мог так-сяк объясняться. Тимена мотнул головой, ничего не имея

в виду этим жестом. Сполох с удивлением пощупал его рубашку:

– Холодно.

Он видел, что Тимена дрожит. Сполох задумался на мгновение, скинул с себя волчий кожух и набросил на плечи Тимены.

– Вот тебе. Не потеряй.

Сполох встряхнулся, потому что его самого охватил холодный воздух. Он увидел нескольких оборванцев неподалеку. Старуха в своих тряпках, похожая на призрак в золотом венце, настороженно смотрела в его сторону.

– А, вот твои, - догадался Сполох.
– Пойдем?

Ничего не понимая, еле ворочая языком, Тимена ответил:

– Я сам. Геденна не велит, чтобы ходили чужие. Не надо.

Тимена грязными руками потер воспаленные глаза.

– Эх, ты, - с участием заглянул ему в лицо Сполох.
– Пропадешь, - и зачем-то пообещал.
– Ну, я к вам еще приду.

– Нельзя, - повторил Тимена, глядя на Сполоха с тоской и непониманием.
– Зачем тебе к нам?

– Хозяйка ваша пусть не ругается, - успокоил Сполох, - ты ей скажи, что я надежный и не выдам.

– Надо же… тепло стало, - пробормотал Тимена, сам не замечая того, что кутается в его кожух.

– Ну, понятно, тепло, - подтвердил Сполох, сам, чтобы не замерзнуть, приплясывая на месте.

Тимена опять кивнул, посмотрел сквозь него и нетвердым шагом двинулся к своим. Сполох укоризненно покачал головой, глядя ему вслед.

Дайк успел зайти к Итваре, и оба тиреса вернулись на площадь в полном уборе из украшений.

Поверх рубахи у Дайка висела серебряная подвеска, похожая на монету, но состоящая из плотно переплетенных полос металла со скругленными углами: она была видна из-под распахнутой на груди куртки. Оба запястья плотно охватили браслеты.

После поединков перед толпой по очереди должны были держать речь тиресы Сатры. Очередность определялась жребием. На сей раз первому выпало произносить речь Тесайе Милосердному, за ним - Дварне, потом - Сатваме. За ними шли Дайк, Одаса и Итвара.

Тесайя вышел в тот самый круг, где недавно сражались небожители. Его руки в широких рукавах возделись, тирес плавно развернулся вокруг себя. Он обладал искусством, выступая в кругу, ни к кому надолго не поворачиваться спиной, а беспрестанно двигаться, так что зрители постоянно видели его лицо или обращенным к себе, или хотя бы вполоборота.

Тесайя, по обыкновению, говорил о жизни на грани двух состояний - восторга и радости из-за милосердия Жертвы и раздирающего сердце чувства вины перед ним.

В конце речи тиреса его приверженцы подняли неистовый шум, к ним присоединилась толпа. Вожди Сатры выставляли напоказ поддержку, на которую они могут рассчитывать среди небожителей, а со своей стороны в толпе смекали, к какому тиресу выгоднее всего примкнуть.

У Тесайи не только было больше всех сторонников, но еще и его ораторское искусство по-настоящему разогрело толпу. Умолкнув, он понурил голову и вернулся к своим, казалось, совсем обессилев после этого представления.