Везучий, подонок!..
Шрифт:
– Могу сварить солянку с грибами, – нашёлся Рогачёв. – Салат с авокадо сделать, натереть морковку с чесноком. Способен также выразить себя в танце. Меня два года учили.
– Морковка-то успела за два года отрасти? – спросила Марина. Добродушная и язвительная, проницательная, но внешне наивная, она единственная в «гареме» успела к двадцати семи годам выйти замуж и развестись. – Натирать ничего не советую. У нас тут, натирщик, особо не разгуляешься.
– На салаты никто не жаловался. А в остальном – половозрелый, технически исправен и годен к употреблению, – в тон ей ответил Рогачёв.
– Хватит фигню пороть. Приедет шеф, даст прокашляться.
– У меня к пистонам иммунитет, – сказала Катя, – я с утра на телефоне сижу, любимой женой. Вот пусть Марина всё и огребёт! Две заявки, разиня, профукала.
– И ничего не профукала! – оскорбилась Марина. – Старушка номером ошиблась, зятя попросила найти. Мне бы кто… Михеев, правда, звал на свидание. Вот думаю, что надеть.
– Надень браслеты, – посоветовала Катюша. – Остальное не пригодится. Как настоящий таксист, он всё руками пробует.
– Ты-то откуда знаешь?!
– А ну, прикрыли птичий базар! – негромко, но отчётливо сказала Нина, и все моментально притихли. Даже птицы на ветке.
– И у меня иммунитет, – признался Генка. – В том смысле, что новичка не накажут, а там… да что там, Бог любит пехоту! Даша, Даша, не будьте столь мрачной. Бабушку жаль, это да. У меня её сроду не было. Старики умирают, иначе молодые бы не рождались.
– Умора, Капитан Очевидность! – прыснула Катя. – Молодые умирают иной раз прежде, чем старики. Вот у меня в Кургане…
– Делом займитесь, кому сказала! – оборвала Нина. – Звонок для учителя. Перерыв не резиновый, он денег никому не прибавит. Говорю как экономист. Брысь по углам!
Даша кивнула обитательницам гарема, ушла в соседнюю комнату и позвонила в аптеку. Ей снова требовалось успокоительное, сердце всю ночь болело. История Даши – отдельная житейская драма, но об этом чуть позже. Когда сбиваешься с ритма, трудно вернуться вовремя даже к тарелке супа. Услышанной резкостью стажёр был несколько огорошен, но виду не подавал:
– Здравствуйте, Даша. Позвольте представиться…
– Тут не парад-алле, можно без представлений. Вы новичок? Рогачёв, кажется. Отец только что звонил, скоро приедет. Ему и кланяйся.
– Да полно, Дашенька! Гена – новый стажёр, – сказала Нина, сочувствуя новичку. Она ещё не свыклась с новой должностью, слово «главный» казалось ей чем-то навязанным. Штат бухгалтерии по-прежнему состоял из одного человека, но статус-то вырос!
– Старайтесь, Гена. Работайте с ветерком, но только не в голове, – вздохнула Даша. – У шефа нет монополии на юмор, но есть дубинка для болтунов. Здесь есть традиция: работай вволю, помни о дисциплине. Не принесёшь червячков, из гнезда запросто вылетишь.
Рогачёв сглотнул. Манера изъясняться милой и хрупкой Даши – такой, казалось бы, с виду Машеньки из сказки «Морозко» – привела стажёра в полный раздрай. Придвинув стул к Катиному столу, он примостился с торцевой стороны и вытащил свой блокнот. Что-то ещё нашлось у него в кожаной сумке, напоминающей по форме полевую, военного образца… пошарил, извлёк, повертел в руках синюю папку. Ах, да – это велено передать. Полонянки султана, пожимая плечиками, смолкли и вернулись к работе. Даша тихо заговорила с Ниной, и они вместе вышли из кабинета. Осмотревшись, Генка от скуки пощёлкал блестящим «паркером» с вечным пером. Покосился на Катю – не отвлекаясь от монитора, она недоумённо подняла рисованные бровки и отвернулась. Примирившись, Рогачёв раскрыл привезённую папку
– Где я могу позвонить? Хотелось бы маму с новосельем поздравить, – обратился к Нине стажёр, безошибочно угадав в ней «старшую по тарелочкам». К тому же расчётливый юноша полагал, что Нина его не подслушает. Ни за какие коврижки! А позвонить было крайне важно:
– Слышь, дядя Юра! Удивляюсь я тебе! Какого чёрта ты отправил эту папку Субботину? – прорычал Гена, едва заслышав в трубке голос Дасика. – Здесь можно кое-что сбондить! К примеру, секреты силиконовых добавок к асфальту. Да по сравнению с этим… любые заморочки со страховкой – просто детские шалости! Я долго здесь не продержусь. Я разработчик систем компьютерной безопасности, если ты не забыл! Здесь всё приходится усваивать практически моментально.
– Да тише ты! Не плюйся в трубку, ушлёпок, – услышал в ответ Рогачёв. – Отдай ему папку. Сейчас это пустая канистра со стаканом воды на дне. Уверен, Бароша не устоит, досыплет свежими идеями. Чую нижним бюстом, клиент на грани открытия! И это открытие, Геночка, должно обеспечить спокойную старость нескольких поколений. Как бренд «Кока-Кола»! Выгреби из ноута всё, что сумеешь. Комнатёнку обшарь, ключи не проблема. Записи, почту, флешки… чему-то ведь вас учили? Не сможешь проникнуть, придумай повод в гости зайти. Угости его клофелином… спишем на боевые потери.
Вернувшись в комнату менеджеров, Генка вытер вспотевший лоб. Уже внимательней перелистал тетрадную россыпь таблиц, отчётов и графиков. Нашёл летучие пометки Субботина. Глаза стажёра заискрились, лицо покраснело от возбуждения. Казалось, Гена, похожий в эти минуты на эстрадного певца Губина, готовится к премьере песни. Закрыв тетрадь, сложив отчёты в стопочку, Рогачёв осознал: это же бомба! Достаточно было прочесть несколько фраз в докладной записке из папки с грифом «Строго секретно. Для служебного пользования», как становилось вполне очевидным: на кону проблема государственной важности. Если не планетарной. Молодёжь весьма неохотно суёт нос в чужие дела. Простая предосторожность. Но и таким затворникам, как Рогачёв, далёким от житейских реалий, была доступна фраза про дураков и дороги. Дураков у нас лечат, хотя и попусту, а вот дороги… донёсся неясный шум. Меня же могут застать врасплох, встрепенулся Генка. Стажёр стянул на папке верёвочные завязки, затем, оглядевшись по сторонам, сунул её за батарею центрального отопления. Навру, что дома забыл. А там… будет видно.
Быстрота принятия решений способна изменить ход событий. Профукал на старте, можешь всего лишиться. А он, Рогачёв, на старте. Стажёр лихорадочно размышлял, ожидая и боясь, что Субботин вот-вот появится, а плана для внедрения нет. Миллионы в валюте! Такое мимо рта не пропустишь. Патент не смогу продать, водопадом летели мысли, пресс-службам секрет открою. Как быть с Юрасиком? Да никак. Сам внедрил, сам пускай и расхлёбывает. «Иной раз посторонний ближе, чем ближний родственник-дурак, – уговаривал себя юный стажёр, заглушая упрёки совести. – Людей сближают дороги, которые мы выбираем. Разлучают случайности, досадные мелочи и отсутствие взаимности. Мир переменчив, он устроен так, чтобы не возгордились нищие духом, не слишком уверовали в себя… на что надеяться тварям божьим? В потёмках бредущим к пропасти… на себя?! Да ладно, какого хрена?!» Шум в комнате нарастал. Ещё мгновение, и тишина была в клочья растерзана.