Вид с больничной койки
Шрифт:
Долго не мог я согласиться с тем, что невзрачная на вид незабудочка ни в чем не уступает колокольчику, временами даже превосходит.
— Да, своим видом она не поражает воображение, — размышляла Тайка. — Но если хорошенько-хорошенько приглядеться да рассмотреть по частям… Глянь-ка, как ловко устроен венчик: вокруг много голубого, а совсем рядом желтенькие тычиночки. Желтое и голубое — это же идеальное сочетание. Какая крохотуля, а бросается в глаза едва ль не за сто шагов.
Немного погодя, прибавила с придыханием:
— Символ России, цветок нашей Родины.
Мне же нравились розы… Всякие: белые, лиловые, пурпурные. Не мог спокойно пройти,
Однажды без подсказки — самостоятельно! — почувствовал прелесть цветущего подорожника. Тайка шумно похвалила мой выбор. Ошалев от комплимента, долго лазил я по росной траве. Явился с тяжелым оберемком длинных прутов. «Букет» выглядел странным, убогим, ненатуральным, хотя на своем месте — на земле — каждое растение смотрелось будто сказочное произведение искусства.
— Хорошего, дружок, не должно быть слишком много.
Мне это глубоко на всю жизнь в башку втемяшилось. Кстати сказать, тетя обучила меня, сорванца и неслуха, азбуке, приохотила к чтению. Научила плетению венков из одуванчиков. Помогла одолеть водобоязнь, научила плавать.
…На третий или четвертый день войны Тайка явилась домой в военном обмундировании, перетянутая ремнями портупеи, с кожаной планшеткой через плечо. Я онемел от восхищения. Вытянувшись в струнку, отдал честь. И тут же получил практический урок, на всю жизнь:
— Без головного убора, товарищ, честь не отдают.
Судьба разлучила нас лет на десять. Однако я знал весь боевой путь нашей Та. К сожалению, не помню номер полка, зато знаю, что дивизия называлась Корсунь-Шевченковская. Алмазова Таисия Алексеевна числилась при штабе, в отделе разведки. Крупных орденов не заслужила, зато была награждена медалями «За боевые заслуги» и «За отвагу». Насколько мне известно, такие штуки за красивые глаза не давали. Тем более женщинам, девчатам… Тут требовался реальный подвиг в полевых условиях. Уже после войны нашу Та наградили орденом «Отечественной войны». Как бы то ни было, она же настоящая фронтовичка.
Тетя продолжала воспитывать своего племянничка и с линии фронта. В разное время от нее пришло десятка два треугольников, написанных неподражаемым бисерным почерком. В конце непременно была пара абзацев, адресованных непосредственно мне. Приблизительно одного содержания: как жить пацану и как поступать в условиях военного времени.
Она обладала сложной гаммой положительных свойств натуры. При этом была весьма-весьма деятельна. Бабушка моя Анастасия верно подметила: «С Таисией не соскучишься!». В Сухиничах, где мы жили накануне войны, Та отвечала за клубную работу и художественную самодеятельность. Масштаба города оказалось мало — она внесла боевой задор и молодежный дух в домашнюю атмосферу. Под крышей нашего дома раза два-три в году собиралась свойская литературная гостиная. Читали новейшие произведения пролетарского авангарда, декламировали любимые стихи.
По какой-то причине в нашей семье недолюбливали Маяковского. К общему удивлению, его поэзия нравилась бабушке Анастасии.
Всей душой воспринимала стихи «горлана», при этом жалела самого поэта за его неустроенную жизнь. На том, собственно, и сыграла ее заводила-дочь.
…В клубе железнодорожников по какому-то случаю готовили большой концерт. Для усиления (или придания ему) политического акцента в программу включили выступление представителя старшего поколения — в данном случае обыкновенную домохозяйку. Так состоялся публичный дебют дражайшей нашей бабыньки. Поднялась она на сцену
Зал ревел от восторга, требовал чего-нибудь еще. Бабынька отнекивалась. В дело вступили закулисные организаторы. И вот то ли с озорства, то ли еще по какой-то причине «примадонна» выдала «номер» из своего кухонного репертуара: шутливую песенку «По проулочку Ванюша, по проулочку дружок часто хаживал».
С того памятного вечера Анастасию Павловну чужие люди на улице узнавали, низко кланялись. Между прочим, была ей стихийно дарована чисто народная льгота: без очереди допускали к магазинным прилавкам.
Как ни противоречива с нашей, современной, колокольни была предвоенная жизнь, в целом, по большому счету простые люди были счастливы. Причем состояние души — и духа! — определяли ценности отнюдь не материального порядка, не бытовая обустроенность. Может, прозвучит выспренно, тогдашние идеалы лежали в сфере общественного служения… Главным образом в труде. И то была никакая не марксистская «выдумка» — коренная христианская заповедь: «В поте лица добывай хлеб свой насущный». Как жаль, что сей завет Иисуса Христа, записанный на небесных скрижалях, сегодня подменен другим, явно сатанинского происхождения: «Обогащайся, кто как может!».
Отчетливо помню довоенный быт. Люди в общей массе жили скромно, довольствовались малым. К роскоши не то чтоб тяги не было — над ней подтрунивали, оборзевших же публично, открыто презирали. Ребятня, тем более школьники ни одежкой, ни игрушками не задавались. Зато ценились всевозможные самоделки, рукоделие вообще.
Доложу без ложного хвастовства: к девяти годам я владел пилой-ножовкой, рубанком, стамеской, шилом. Умел обращаться даже с вязальными спицами. Но самая ценная вещь… Смастерил я и подарил любимой бабушке собственной конструкции скамеечку для ног. Тайка тайком отнесла работу в школу, на городскую выставку ученических поделок, откуда она перекочевали чуть ли не в Смоленск. Высокое жюри выделило данный экспонат за его потребительские свойства. С ходу местный завод (кажется, обозный) включил мою скамеечку в свой производственный план. Автора наградили бесплатной путевкой в пионерскую страну Артек. Такой же чести была удостоена и наша школьная красавица из параллельного класса: отличница, сербияночка по имени Марьяна. Счастье было так возможно, но не сбылось. Дата отъезда была: 22 июня сорок первого года. По сему поводу у нас в семье долго шутили: дескать, мою путевку в Крым перехватил гадкий Гитлер.
Война исковеркала личную жизнь Таисии Алексеевны вкривь и вкось. В бою за город Ужгород сложил свою буйную голову ее муж и боевой товарищ — Степан. Всего-навсего двадцать лет исполнилось вдовушке, то была ее первая и последняя любовь.
Сразу ж после демобилизации наша воительница приехала на родину Степана, в украинское местечко Ямполь. Чужие люди приняли ее как родную, так что отпал вопрос о жилье. Сразу же и работа нашлась: фронтовичку взяли в аппарат райкома партии, на должность инструктора. Казалось, дело весьма перспективное, интересное, хотя и опасное. Тогда как раз подняли головы бандеровцы. Бандиты днем и ночью творили свои черные дела.