Видессос осажден
Шрифт:
Воды через переправу для скота образовали четвертую сторону площади. Моряки, одетые по этому случаю в алые туники, доставили Маниакес и Регориос от "Обновления " к берегу на веслах. Один из них сказал: "Прошу прощения, ваше величество, но я скорее запрыгну в ящик, полный пауков, чем пойду туда".
"Они ничего не сделают ни мне, ни Севастосу". Маниакес старался говорить спокойно, даже насмешливо. "Если они это сделают, им придется иметь дело с нашими отцами, и они это знают". Это было правдой. Однако это была такая правда, которая не принесла
"Ни разу", - ответил Маниакес. Имперским гвардейцам, не двигавшимся с места, казалось, было легче стоять. Возможно, им все еще нужно было защищать Автократор от того, чтобы его растоптали доброжелатели, но не от убийственного нападения, которого они боялись, зная, что их слишком мало, чтобы противостоять ему, если оно произойдет.
Среди макуранцев глухо забили барабаны и завыли рога. Вооруженные топорами халогаи и видессиане с мечами и копьями снова напряглись: такого рода музыка обычно предвещала атаку. Но затем макуранский герольд с железным выпадом воскликнул: "Вперед выходит Абивард, сын Годарса, новое солнце Макурана, ныне восходящее на востоке!"
"Абивард!" воины полевой армии кричали снова и снова, все громче, пока имя маршала не зазвенело у Маниакеса в голове.
Лишь горстка его собственных солдат поняла, что означал этот крик. Не желая, чтобы сражение началось из-за паники или простой ошибки, Автократор крикнул им: "Они просто объявляют маршала".
Абивард медленно пробирался сквозь толпу макуранцев, пока не предстал перед имперской гвардией. "Могу я поприветствовать Автократора видессиан?" - спросил он массивного воина-халога с топором.
"Пропусти его, Храфнкель", - крикнул Маниакес.
Не говоря ни слова, халогаи отступили в сторону. То же самое сделала шеренга гвардейцев позади него. Абивард прошел мимо них в середину открытого пространства, определяемого их числом. Как макуранские полевые силы могли сокрушить имперскую гвардию и убить Маниакеса до того, как к нему добралась помощь, так и гвардейцы могли убить Абиварда до того, как его люди смогли его спасти. Маниакес кивнул, оценив симметрию.
Абивард подошел к нему и протянул руку для пожатия. Это была симметрия другого рода: приветствие одного равного другому. Единственными равными во всем мире, которых признавали Автократоры видессиан, был Царь царей Макурана.
Маниакес сжал руки Абиварда, признавая это равенство. Делая это, он спросил: "О чем говорил твой вестник - о новом солнце Макурана?" Что это должно означать?"
"Это значит, что я все еще не решил, собираюсь ли я свергнуть Шарбараз за свой счет или от имени моего племянника", - ответил Абивард. "Если я сейчас назову себя Царем царей, я лишу себя
"А", - сказал Маниакес. "Достаточно справедливо. Чем больше у тебя выбора, тем лучше для тебя". Он склонил голову к Абиварду. "За все эти годы ты дал мне их чертовски мало".
"Как ты хорошо знаешь, я сам в данный момент не слишком обременен выбором", - едко ответил Абивард.
"Приступим ли мы к церемонии, ваше Величество, ваша...э-э... Светлость?" С усмешкой сказал Гориос. "Чем скорее мы покончим с этим, тем скорее сможем найти какое-нибудь тихое и тенистое местечко и выпить немного вина".
"Великолепная идея", - согласился Абивард. До этого он, Автократор и Севасты тихо переговаривались между собой, в то время как имперские гвардейцы и макуранские воины вглядывались в них и пытались разобрать, о чем они говорят. Теперь Абивард повысил голос, как он мог бы сделать на поле боя: "Солдаты Макурана, вот видессианский Автократор, который поступил с нами честно и благородно. Кто для нас лучший друг, Маниакес или эта мать всех убийц, Шарбараз, Сутенер из сутенеров?"
"Маниакес!" - закричали солдаты. И снова Автократор испытал ошеломляющее ощущение, услышав, как его приветствуют люди, которые еще несколько дней назад прилагали все усилия, чтобы убить его и разграбить его город.
"Если Шарбараз, Сутенер из Сутенеров, захочет убить половину наших офицеров, что мы ему скажем?" Спросил Абивард.
Большинство мужчин в полевых войсках закричали: "Нет!" Это было единственное слово, которое Маниакес смог ясно разобрать. Другие ответы на вопрос Абиварда были гораздо разнообразнее и сливались в один большой шум. Но, хотя Маниакес не мог найти в них особого смысла, он не думал, что они порадовали бы сердце Шарбараза там, в Машизе.
Абивард задал следующий вопрос: "Тогда, может быть, нам заключить мир с Видессосом, отправиться домой и разобраться с человеком, который пытался разорить весь Макуран этой войной?"
"Да!" - закричали некоторые из воинов. Другие кричали: "Мир!" К этим крикам примешивались другие, но Маниакес не думал, что кто-то из них выражал несогласие.
"Возвращаясь домой, - продолжил Абивард, - договорились ли мы, что мы опустошим наши гарнизоны, чтобы обеспечить мир и причинить этой стране вреда не больше, чем необходимо, чтобы прокормить самих себя?"
"Да!" макуранцы снова закричали, без того искреннего энтузиазма, который они вложили в первые пару вопросов, но, опять же, без каких-либо жалоб, которые мог услышать Маниакес.
"Вот и все", - сказал Абивард Автократору. "С тем, о чем мы с тобой договорились в городе Видессос, согласна и армия. Между нами мир, и мы эвакуируем западные земли, чтобы скрепить его."
"Достаточно хорошо", - сказал Маниакес, - "или, скорее, почти достаточно хорошо. Не могли бы вы сделать мне один подарок? — можно сказать, авансовый платеж за мир".