Виктор Вавич (Книга 1)
Шрифт:
– Пошли, пошли теперя, - сказал Васильев, запыхавшись. Он взял Наденьку под руку, крепко, как никто раньше не брал, он почти поднимал ее сбоку, и она толчками скакала рядом с его широкими шагами.
– А-а!
– хрипел сзади плачущий голос, и камень полетел и прокатился в стороне.
Филипп дернулся, оглянулся. Остановил шаг.
– Идемте, идемте, - шептала, запыхавшись, Наденька.
– Камнями еще, сволочь...
– шипел Филипп.
– Совершенно же несознательный народ, - сказал Филипп, когда они свернули в освещенную
– Дикари и туземцы, можно назвать.
Они входили в город. Филипп отпустил Наденькину руку, и немного стало жалко. Он шел рядом, глядя под ноги.
– А вы не пробовали заниматься сами?
– спросила Наденька. Спросила уважительно и бережно.
– Один коллега начал со мной по-русски... "Коллега, коллега, - думала наспех Наденька.
– Ага, студент! Хорошо и смешно".
– ...дошли до уменьшительных, ласкательных, и ему не стало времени. Так оно и...
– говорил Филипп в землю.
– Да, без руководства трудно, - сказала Наденька.
– Мы как-нибудь об этом...
Наденька уж подходила к дому, где она у подруги переодевалась.
Наденька остановилась.
– Ну, большое вам спасибо, - сказал Филипп и крепко тряс Наденькину ручку. Наденьке было больно и приятно, что ее ручка тонула в плотной, горячей Филипповой ладони.
Как на доске
АНДРЕЙ Степанович собирался на службу. Он чистил в передней свою серую фетровую шляпу мягкой щеткой. Чистил внимательно - в полях, в закоулках. В гостиной горничная Дуня бесшумно возила щеткой по глянцевому паркету. Дуня бросилась на звонок. Башкин стоял на пороге со свертком под мышкой и, улыбаясь, кланялся Андрею Степановичу. Раскачивался, улыбался и не входил. Андрей Степанович сделал официальное лицо.
– Прошу! Пожалуйста!
– и пригласительно махнул округло щеткой в воздухе. Башкин вступил.
– Я на минутку, можно?
– Башкин все кланялся и улыбался уж несколько иронически.
– Сделайте одолжение, - сказал Тиктин, взявшись за щетку.
Наденька удивилась: кто так рано? Башкин уже кланялся в дверях столовой. Анна Григорьевна кивала ему с конца стола. Башкин разбрасывал широко ноги, изгибался и все-таки задевал стулья. Он приготовил руку и нес ее высоко, чтоб подать Анне Григорьевне. Он сел рядом с Наденькой, сел на кончик стула, плотно сжал свои острые колени, уложил на них пакет и начал, слегка покачиваясь:
– Вы помните, меня просили, - он глядел на Наденьку проникновенными глазами и говорил грустным, интимным голосом, - вы просили меня...
Анна Григорьевна насторожилась - так говорят о покинутых девочках и больных старушках.
– Уже месяца два, я думаю, тому назад. Вы просили, чтоб я достал вам немецкое издание Ницше, - продолжал Башкин тем же голосом, - так вот, мне удалось достать вам... вот здесь она, эта книга, - Башкин положил на стол завернутый в газету томик.
– Можно вам чаю?
– спросила Анна Григорьевна и взялась за чайник.
– Нет, благодарю вас, я не пью чаю, -
– Можно кофе, если хотите, - Анна Григорьевна потянулась к звонку.
– Нет... благодарю вас... я и кофе не пью.
– Что же вы пьете?
– спросила Наденька.
– Я... ничего не пью, - тихо и размеренно сказал Башкин. Он глядел в глаза Наденьке углубленным взглядом.
– Я... ничего не пью... до вечера, до шести часов.
В это время незнакомые шаги застучали в коридоре - тяжело и плотно. Алешка Подгорный вошел в столовую, следом за ним протиснулся Санька.
– А!
– закричал Башкин.
– Вот я рад!
– Он вскочил и, нелепо раскорячась, шагнул к Подгорному. Размахнулся ухарски рукой и шлепнул с размаху в ладонь Алешке.
Алешка держал Башкина за руку, кланялся дамам.
– Садитесь, садитесь, - суетился Башкин.
– Вот, господа, - уличным голосом закричал Башкин и выпятил свою узкую грудь, - известный естествоиспытатель и атлет, знает по имени-отчеству всех козявок, поднимает на плечах живого быка!
– Башкин вытянул руку вбок жестом балаганщика.
Алешка сел. Башкин плюхнулся на стул рядом, вытянул локоть на стол, сморщил скатерть. Наденька поддержала молочник. Башкин подпер голову, запустил лихо пятерню в волосы, повернулся к Алешке
– Слушайте, вы, должно быть, из лесов каких-нибудь, из дремучих? Башкин свободной рукой обвел в воздухе шар.
– А? Я угадал? Правда ведь? Расскажите нам про леса дремучие, где звери могучие, - декламировал Башкин.
– Слушайте, черт вас дери, уберите свои ноги, - сказал Санька, споткнувшись.
Анна Григорьевна укоризненно глянула на сына.
– Да нет, - ворчал Санька, - две ноги, а всюду спотыкаешься, как сороконожка какая...
Башкин дрыгнул ногой, но остался в раскидистой позе.
– Простите, ваше имя-отчество, - наклонилась Анна Григорьевна.
– Башкин!
– закричал Башкин.
– Просто - Семен Башкин.
– И он опять уставился на Алешку.
– Вы чего орете?
– огрызнулся Санька.
– Вы не в пивной, черт бы вас совсем драл.
Анна Григорьевна и Наденька смотрели во все глаза на Башкина.
– Ну, ну, расскажите, - бойко теребил Башкин за плечо Алешку.
– Да стойте, я чай разолью, - усмехнулся Подгорный.
– Ну, рассказывайте, или я пойду, - крикнул Башкин.
– Не можете? Прилип язык?
– Башкин вскочил, громыхнул стулом.
– Всем поклон, - сказал Башкин в дверях, кивнул головой вполоборота и зашагал в коридор.
– Слушай, он же обиделся.
– Анна Григорьевна глянула на сына, встала, бросила салфетку на стул и заспешила вслед Башкину.
Башкин, надев пальто в один рукав, спешил к двери. Он видел Анну Григорьевну, но выскочил. Хлопнул французский замок. Анна Григорьевна, вздохнув, пошла назад. Но стук в дверь ее остановил. Она открыла. Башкин, глядя в пол, сказал: