Виктор Вавич (Книга 1)
Шрифт:
Поодаль сидел его, Башкина, офицер. Он холодно глядел вбок и барабанил пальцами по бумаге.
– Что, стоять не можете?
– сказал вполголоса и презрительно полковник.
Офицер покосил глаза на Башкина и снова забарабанил и отвернулся.
– Дай стул!
– скомандовал полковник.
– Пусть сидит. Жандарм усадил Башкина против полковника на шаг от стола.
– Сту-паай...
– медленно промямлил полковник, глядя на стол в бумаги. Жандарм вышел.
– Как звать?
– вдруг вскинулся
– Башкин Семен, - срывался голосом Башкин.
– Это, что повешенье разыгрывал?
– спросил полковник.
– Так точно, - в голосе офицера были и обида и сожаление.
– Хорош голубчик!
– И полковник секунды три водил по Башкину глазами.
Однако допроса избежать не удалось.
– Звание?
– Мещанин, - еле переводя дух, сказал Башкин. Он стыдился всегда, что он мещанин, но сейчас он чувствовал себя совсем, совсем голым, и было все равно.
– Мещанин города Елисаветграда.
– Лет?
– Двадцать семь, - выдохнул Башкин.
– Чем занимались?
– строго спросил полковник. Башкин громко дышал, грудь качала воздух, и стукало, стукало сердце.
– Не знаете? Или не помните? Офицер что-то писал на листе.
– Выпейте воды, - приказал полковник. Офицер позвонил.
– Дай воды!
– крикнул он жандарму в двери. Башкин не мог проглотить сразу глоток воды, он давился водой, держал ее во рту. Стакан барабанил об зубы.
– Скорее!
– сказал полковник, - Ну-с, так чем же вы занимались?
– Уроками... частными, - сказал Башкин. Вода его освежила.
– Что ж вы преподавали?
– Все, все, - замотал головой Башкин.
– То есть как это все?
– ухмыльнулся полковник.
– Решительно все? Анархическое учение, например?
– Нет, нет, не это!
– и Башкин замотал головой на слабой, тряской шее.
– Нет, нет...
– Башкин постарался даже улыбнуться насмешливо.
– А откуда мы знаем, что нет? Вот вы говорите: "нет". Но ведь это же не довод. "Нет" - этак можно и убить, а потом отнекиваться.
– Спросите моих... моих учеников - алгебру, простую алгебру, русский, латинский. Вы спросите.
– А молчать вы их учили?
– спросил полковник. Он поставил локоть на стол, подпер бороду и прищурил глаза на Башкина.
– To есть как молчать? Болтать всякую ерунду... не давал... нет, болтать - нет, нет.
– Ну, так нам их и спрашивать нечего: молчать, значит, они умеют...
– Я не про то! Господи! Я ж не то...
– Башкин даже поднялся на стуле. Он не мог говорить, он дышал невпопад. Он схватил недопитый стакан и стал громко глотать.
– Выпейте, выпейте, не мешает, - зло, с насмешкой, сказал полковник. Офицер писал.
– Да. Я никакого такого не знаю... То есть я знаю и вовсе другое... Я другое думаю. Совсем не так...
–
– Полковник положил оба локтя на стол, приготовился слушать.
– Как же, однако, вы думаете? Ну-с... Башкин опять схватился за стакан, - он был уж пуст.
– Я думаю, - начал Башкин, но мыслей он не мог собрать, - вот господин офицер знает, как я думаю.
Башкин наклонился в сторону офицера. Но офицер погладил руку с перстнем и посмотрел на Башкина пустыми и крепкими глазами.
– Так вот потрудитесь теперь здесь изложить, что же вы думаете? Ну-с!
– Полковник пожевал губами, и от этого заходили усы, они широкими скобками загибались вверх.
– Довольно с водой возиться, - строго отрезал полковник: Башкин потянулся к стакану.
– Что ж, неудобно сказать?
– Я думаю, что анархизма не надо...
– начал Башкин.
– А нужен социализм, так, что ли?
"Что за глупость, ах, какая ерунда, что я говорю?" - думал Башкин, он напряг голову, проглотил слюну. Но мысли рассыпались и шумели, как дробь по пустому полу. Сердце стукнуло, и хотелось пить, пить.
– Нет, нет, - болтал головой Башкин, - я не так думаю.
– То есть позвольте, - громко, широко распахнул из-под усов рот полковник, - а вот это? Позвольте-ка, - потянулся он к офицеру.
Офицер привстал и вежливой рукой протянул большую тетрадь. Башкин узнал свой альбом. Кровь неудержимо напирала в лицо. В ушах звенело. И как издалека он услышал голос полковника:
– А вот это как же нам объясните?
– Он приладил пенсне.
– Вот тут, вот. Ага, вот.
– И он прочел: - "Нужны: эс и эс". Да-с. Так как же?
– И он поверх пенсне глянул на Башкина.
Башкин отмахивался головой, он прикусил губу, как от боли, и заерзал ногой по полу. Он не сразу даже вспомнил, что значили эти "С. и С", но он видел, как они там написаны, и этого нельзя говорить, это такое... И он мотал головой и поднимал брови.
– Ну-с?
– сказал полковник.
– Что, никак не подберете двух слов на "эс"? А вот тут потрудитесь нам объяснить. Вот-с: "Нужно эн-ве". Это, например, как прочесть прикажете?
Полковник снял пенсне и постукивал им по бумаге. Башкин молчал, ежась на стуле.
– Сразу паралич напал? Что ж так жиденько? А позвольте-ка я вам растолкую это, - полковник поднял голос, и голос рассыпался по зале и повис над Башкиным.
– Вот, разрешите-ка мне это так прочесть: "нужно Н. В." нужно немедленное восстание. И дальше: "нужны С. и С.", то есть: свержение и социализм.
У Башкина повело рот, он вдруг вскочил со стула, взмахнул до локтя голой рукой - раз! раз!
– по столу, кулаком по зеленому сукну.
– Нет! Нет!
– хриплым лаем крикнул Башкин и потом: - Ай! Ай!