Винни Ковальский - гнус частного сыска

Елифёрова Мария Витальевна

– А передвигаться ползком лучше?
– рассмеялся доктор.
– Если вы так боитесь, вы можете подождать полчаса. Скоро придёт мой ассистент, он делает уколы так, что вы ничего не почувствуете.

– Совсем ничего?
– недоверчиво спросил Ковальский. Доктор кивнул.

– Клянусь вам. У него особый талант.

– Ладно, - вздохнул поляк. Чтобы успокоить его нервы, Мелвилл вызвал экономку и велел подать пациенту чаю с молоком. Чай, а тем паче с молоком, в глазах Ковальского был чем-то вроде средства для мытья паркета, но его героическая решимость

и симпатия к доктору Мелвиллу перевесили это обстоятельство. Он деликатно принял чашку и стал потягивать чай маленькими глоточками, отпуская плоские остроты на медицинские темы.

Вскоре появился и ассистент Кларк, юноша с чеканным профилем и сурово сдвинутыми бровями. Услышав, что от него требуется, он незамедлительно повернулся к Ковальскому и весьма неблагодушным тоном приказал:

– Ложитесь на кушетку.

– Ох, - театрально выдохнул Ковальский, глядя, как ассистент наполняет шприц. Кларк метнул на него испепеляющий взгляд.

– Не ох, а снимайте брюки. Я что, через штаны вас буду колоть?

Когда он протирал предназначенное для укола место спиртом, Ковальского затрясло, как в лихорадке. Он вцепился пальцами в край кушетки и умоляюще скосил глаза на Кларка.

– Слушайте, ну хватит уже меня мучать! Когда вы сделаете мне этот проклятый укол?

– Я его уже сделал, - холодно ответил ассистент. Вторая порция смоченной спиртом корпии убедила сыщика, что это действительно так - ранку начало жечь.

– Да ну, - изумился Ковальский, вставая и застёгиваясь. Ответом ему был басовитый хохот доктора Мелвилла, наблюдавшего за этой сценой из угла.

– Я же сказал вам, у Кларка талант.

– Верю, - с преувеличенной любезностью отозвался Ковальский и полез за бумажником.
– Сколько с меня?

– Четыре шиллинга. Дело пустяковое, брать больше было бы несправедливо.

– Возьмите шесть, - сказал Ковальский, протягивая доктору деньги, - приплатите от меня мистеру Кларку. Если мне ещё когда-нибудь понадобится сделать укол, я обязательно обращусь к нему.

– Надеюсь, необходимости в этом не возникнет, - тон Кларка выражал не столько пожелание, чтобы пациент поправился, сколько нежелание снова с ним встречаться. Впрочем, у Ковальского не было привычки ждать благодарности от людей, и если у него была хоть одна добродетель, то как раз эта.

– Вы бы подождали, пока подействует укол, - предостерёг Мелвилл.
– К чему такая спешка?

– Благодарю, - ответил Ковальский, - мне уже немного лучше. Срочные дела, доктор, у меня клиенты, как и у вас.

Едва частный детектив завернул за арку, которая вела со двора на улицу, как он тут же выпрямился и взял тросточку под мышку. Здесь он был недоступен даже всевидящему оку экономки доктора Мелвилла.

– Весёленькая история, - прошептал он, почёсывая ягодицу.
– Пожалуй, мне и на самом деле становится страшно.

5.

Ровно в шестнадцать ноль-ноль дворецкий клуба "Федра", кривясь от отвращения, впустил мнимого Ланьера в бильярдную,

где его дожидался Мэтьюрин Мэтьюз.

– А вот и я, - весело объявил Ковальский, стянув с прилизанной головы канотье.
– Никто больше за это время не отравился?

– Вас это не касается, - сквозь зубы отозвался Мэтьюз. По нему было видно, что больше всего на свете он хотел бы треснуть Ковальского киём по макушке, но не желал иметь проблем с законом.

– Меня всё касается, душенька, я ведь журналист.

– Тем хуже для вас, - отрезал председатель.
– Идёмте в зал.

– Я бы желал получить деньги прямо здесь, - кротко возразил Ковальский.

– Это невозможно. Вы думаете, я не позаботился о собственной безопасности?
– уголком губ усмехнулся Мэтьюз.

– Что вы имеете в виду?

– Сейчас вы в моём присутствии напишете расписку, что получили пятьсот фунтов за неразглашение конфиденциальных сведений о клубе "Федра" и его членах. И если вы ещё хоть раз сунете свой грязный нос в наши дела, я предъявлю эту расписку полиции, и вас арестуют за шантаж. Чернила и бумага - в зале заседаний.

Винни Ковальский нехорошо ухмыльнулся.

– Одному богу известно, кому из нас будет хуже, если вы предъявите её полиции.

– Хватит паясничать, - сказал Мэтьюз и втолкнул его в пустующий зал.
– Садитесь в кресло и пишите.

Ковальский обратил к председателю своё напудренное лицо.

– Я лучше стоя, - подмигнул он, - эти кресла с виду жутко неудобные.

– Садитесь, чёрт возьми, - зловеще сказал Мэтьюз. Никто не знает, откуда в руке у него оказался массивный воронёный пистолет, но дуло пистолета смотрело прямо в лоб Винни Ковальскому.

– Ах, вот оно что...
– поляк выдавил идиотскую улыбку. Ему ничего не оставалось, как сесть в кресло.

– Дело в мебели, не так ли?
– поинтересовался он, ясным взором глядя на Мэтьюза и пистолет.

– Кое о чём вы догадались, - подтвердил Мэтьюз, держа палец на спусковом крючке.

– Впрочем, вы меня не застрелите.

– Застрелю, если вы попытаетесь отсюда встать, - заявил председатель клуба.

– Дьявол! Что такое?!
– вдруг взвыло кресло, едва не опрокинувшись вместе с Ковальским. Мэтьюз от неожиданности опустил руку с пистолетом, и этого мгновения сыщику хватило, чтобы вскочить и ударить его по локтю. Пистолет шлёпнулся на пол, и Ковальский тут же схватил его.

– Люблю меняться ролями, - заметил он, направив дуло на Мэтьюза. По неизвестной причине белые брюки Ковальского были мокры, а по залу заседаний распространялся запах сивухи.

Задняя стенка кресла откинулась, и выползший оттуда взъерошенный человечек сидел на полу и тёр глаза руками.

– Я ничего не вижу! Меня облили джином!

– Хватит ползать по полу!
– отбросив последние остатки светского лоска, завопил Мэтьюз.
– Где шприц? Прикончи его!

– Не советую, сэр, - с самой изысканной вежливостью откликнулся Ковальский, - иначе вы будете иметь неприятные объяснения с вашими гостями.