Вирелка дома?
Шрифт:
И как-то мне довелось присутствовать при том, как тетя Лида обняла своего сына и ласково на распев сказала:
– Ох, Калина – деревце ты моё песенное!
Она знал его прозвище и оно ей тоже нравилось.
Ну так вот.
Шишка, Корыто и Сало в какой-то момент меня совсем достали своими дразнилками. Бывало, они втроем, встретив меня на улице, начинали хором скандировать:
–Вирелка – холерка!Вирелка – в жопе грелка!
Я пробовал с ними драться и поодиночке и сразу с тремя— ничего не помогало, тем более, что при драке сразу со всеми, мне, естественно доставалось больше.
И это эта неразлучная троица принесла мое прозвище"Вирелка"
Хочу отметить, что в первом классе, я уже прочел книжку про Незнайку и был в восторге от его замечательных стихов:
Знайка шел гулять на речкуПерепрыгнул через овечку.Или:
Торопыжка был голодныйПроглотил утюг холодный.А вот еще:
У Авоськи под подушкойЛежит сладкая ватрушка.И я в таком же стиле начал пробовать писать смешные короткие стишки.
Маленькая Настя сев пописать на горшок, не вставала с него по пол-часа, елозила на нем по полу, играла в кубики и в таком духе. Мама ее за это все время ругала. По этому поводу я написал Наське такие стишки:
Будешь ездить на горшке,Так получишь по башке!– и для пущей убедительности давал ей подзатыльник.Той это естественно страшно не нравилось. С голой попой и с красным круглым отпечатком от горшка на ней она бежала ябедничать маме:– Мама! А чего Валерка опять дразнится и дерется!
После неоднократных замечаний от мамы помыть за собой посуду, как-бы сам себе посвятил следующее "глубокомысленное" стихотворное умозаключение:
Чтобы стать умней верблюдаЗа собою мой посуду!Но посуду все-равно не мыл, хотя глупей верблюда себя тоже не считал.
И , все таки, хочу продолжить про дразнилки в свой адрес. Я решил воздействовать на своих обидчиков-дразнильщиков их же оружием.
Посидев несколько дней над листом бумаги с карандашом, я на каждого из дразнильной троицы написал что-то вроде эпиграмм. Эпиграммы получились грубоватые, с употреблением просторечия, но с хорошей рифмой.
Крепко заучив их наизусть, в полной "боевой готовности", я вышел во двор и сразу же напоролся на Тольку Шишкарева, который, не зная чем заняться, уныло пинал какой-то камень. Увидев меня, он сразу оживился и завел противным голосом свою шарманку:
– Вирелка – холерка! Вирелка – в жопе грелка!– как всегда ядовито хихикая после произнесенной дразнилки и готовясь бежать от силового воздействия с моей стороны. Надо сказать, что Шишка был ростом ниже меня и слабее, но хорошо бегал и догнать его было непросто, тем более что он все время петлял как заяц и в последний момент ловко бросался тебе под ноги и ты мог запросто рухнуть на землю, запнувшись о него.
Но тут я повел себя не как обычно: выставив вперед палец правой руки, нацелив
Не давая времени ему опомниться, тут же повторил дразнилку еще раз.
Кучка девчонок, которые играли в классики невдалеке, дружно рассмеялись.
Шишке мои стихи страшно не понравились, тем более, что одна из девочек повторила за мной:
– Чемодан, дурак, мартышка! Вот смехота! Молодец Валерка, так ему и надо.
Шишка и девочкам часто мешал играть в свои девчачьи игры, и они его не любили.
Униженный ядовитыми стишками, да еще и перед девчонками, Толька-Шишка залился краской от обиды и бросился на меня с кулаками, но я только этого и ждал – не надо было за ним гоняться, и врезал ему с правой в ухо. Видно, получилось больно, и Шишка заревел, начал хватать руками песок из под ног и кидаться в меня, но это было его поражением и я, довольный собой, весело побежал за сарайки.
За сарайками большая группа наших мальчишек играла в ляпы и я тут же к ним присоединился. Как положено, новый входящий в игру становился водящим, и я весело погнался кого-нибудь ляпнуть и очень быстро ляпнул Петьку Сальникова, по кличке " Сало". Петька был очень разочарован, что я его так быстро "ляпнул" ( его все быстро догоняли, потому что он был толстый и неуклюжий), и по сложившейся традиции решил выместить зло на мне озвучив дразнилку в мой адрес:
– Вирелка- в жопе грелка!– обидчиво пробубнил он.
На что я в ответ громко продекламировал:
Петька жрет – ему все мало,Жопа толстая, как сало!Радостный гогот пацанвы, привычно собравшейся вокруг вновь "заляпанного" водящего, было своеобразной положительной оценкой моего стихоплетного творчества. Как и для оторопевшего Сало, для них было большой неожиданностью, что во меня проявился такой поэтический, с позволения сказать, талант. Присутствующий при этом Борька Коротин на этот раз не стал поддерживать своего коллеги по дразнилкам и правильно сделал.
После окончания игры в ляпы, я отозвал его в сторону и сказал:
– Если ты еще будешь дразнится, я всему двору зачитаю вот эти стихи про тебя.
И я негромко, чтобы слышал только он, прочел ему стих:
Борька – ржавое корыто,До краев говном набито.– Не надо их читать, – угрюмо произнес Борька,– я больше не буду дразнится.
Да, в моих, так называемых, стихах, использовались грубые и вульгарные слова, которые никогда не произносились в нашей семье и я, сам даже во дворе, практически их не употреблял в своей речи.
Тем не менее они произвели большой эффект как на моих дразнильщиков, так и на всю нашу дворовую команду.
Через пару лет все дразнильные традиции остались в прошлом – мы взрослели, но то, что я пишу стихи осталось у многих в памяти. В последствие ко мне обращались даже взрослые старшеклассники, чтобы я на писал для них в стихах записку-приглашение девушки в кино. Я конечно с готовностью брался за стихи и очень гордился, что старшие ребята ко мне обращались с такой деликатной просьбой. Не хочу сказать, что этих просьб было много, и тем не менее, они были.