Вирус убийства
Шрифт:
— Взяли свободный день?
— Можно сказать и так.
— Как-то невесело вы это говорите.
Кэти поднялась на ноги.
— Да, мне веселиться не приходится. — Она повернулась и пошла к двери. Потом остановилась, на секунду о чем-то задумавшись.
— Послушайте, если мне будет кто-нибудь звонить и вы окажетесь рядом, будьте так любезны — стукните мне в дверь, как бы рано или поздно ни было. Боюсь, я не всегда слышу звонок, поскольку живу в дальней части дома. Моя комната…
— Я знаю, где ваша комната. — Он снова ей улыбнулся. — И конечно же, исполню вашу просьбу.
— Благодарю. — Она двинулась по застилавшему холл вытертому ковру к лестнице, сделав пируэт, чтобы не споткнуться о педаль и смазанную тавотом цепь запертого на замок велосипеда.
Двумя часами позже, когда Кэти лежала в постели, подложив руки под голову и глядя в потолок,
— Привет. — Патрик застенчиво улыбался ей в полумраке лестничной площадки.
— Что, требуют к телефону?
— Нет. Просто у меня назначена деловая встреча в одном заведении неподалеку. Это приличное тихое место. Вот я и подумал, что, быть может, вас взбодрит легкая выпивка?
— Спасибо. Может, и взбодрит. Но я все-таки останусь здесь — на всякий случай.
— Джилл только что вернулась с работы. Как вы знаете, ее комната находится рядом с телефоном. Она сказала, что останется дома, пока ее приятель не заедет за ней в восемь часов. Если вас будут спрашивать, она перезвонит по номеру, который я ей оставил.
Кэти заколебалась.
— Полагаю, мой отказ будет выглядеть плохо, особенно в свете того обстоятельства, что я до сих пор не принимала участия в общественной жизни нашего жилтоварищества?
Патрик пожал плечами и вздохнул:
— Очень плохо.
«Тихое место» оказалось питейным клубом, именовавшимся «ПДК» по причине, которой Кэти так и не дано было постичь. Там было так темно, что определить истинные размеры помещения не представлялось возможным. Темнота, кроме того, притупляла чувство времени, поэтому, немного там побыв, посетитель испытывал затруднения с ответом на вопрос, который час. Более того, он не смог бы даже сказать со всей уверенностью, день сейчас или ночь. Молодые люди уселись на высокие стулья в баре, после чего Патрик представил молодую женщину Карлу — блондину шведу, хозяину заведения. У него были столь массивные предплечья, что их можно было сравнить разве что с огузком холодной говядины, от которого он отрезал куски мяса для сандвичей, подававшихся вместе с выпивкой. После небольшого спора Кэти и Патрик сошлись на том, что будут пить светлое пиво. Пока Патрик обсуждал с Карлом подряд на строительство пивоварни и пытался пробудить у него интерес к новому сорту крепкого пива, Кэти потягивала светлое, жевала сандвич с говядиной и разглядывала темно-синий потолок «ПДК», декорированный крохотными серебристыми звездочками. При этом она думала о Броке, который к тому времени уже более двадцати четырех часов находился в лапах у Таннера. Она вспоминала его серое лицо и ссутулившиеся плечи, а также повторяла про себя ответы на вопросы, которые она предполагала дать в случае, если ее вызовут на полицейское интервью. Однако чем дольше она ожидала этого вызова, тем меньше ей виделось смысла в том, что она собиралась сказать.
— С этим делом без «ржавого гвоздя» не разберешься, Карл, — услышала она реплику Патрика.
— О чем это вы? — спросила она, вновь переключая внимание на эту парочку. Патрик с удивлением на нее посмотрел. — Что такое «ржавый гвоздь»?
— Коктейль из ликера с крепкой спиртосодержащей жидкостью, подчеркивающей основу. Предлагаю «Лохан Ора» со скотчем.
— Не-а… — Карл помотал головой. — Нужно угостить ее «ходилкой-говорилкой». Это то, что ей нужно.
— А что такое «ходилка-говорилка»?
— Вам об этом знать не обязательно. Помните только, что, когда я налью вам пару стаканчиков этого зелья, вы не сможете ни ходить, ни говорить… — И Карл закатился от хохота.
— Похоже, — сказала Кэти, представив себя на допросе в состоянии алкогольного ступора, — это именно то, что мне нужно.
Ей позвонили на следующее утро сразу после одиннадцати. Секретарша из администрации дивизиона сказала, что Кэти должна в самое ближайшее время явиться в комнату для допросов № 247. Сидя в такси, Кэти вспомнила прошлогодние наставления Таннера, которые он дал ей и Даулингу.
«С этой минуты вы будете делать только то, что вам говорят. Вы будете посещать курсы повышения квалификации и жить по принципу „не высовывайся“. Вы будете вести себя очень-очень тихо и станете истинными скромниками. И зарубите себе на носу: если я еще хоть раз услышу о каких-нибудь ваших проделках, я лично вытащу все бумаги из этого ящика, засуну их в ваши природные отверстия и подожгу».
«Интересно, где сейчас Даулинг?» — подумала Кэти. Она несколько раз пыталась связаться с ним по рабочему
Таннер заставил ее прождать около часа. Все это время она сидела в полном одиночестве в лишенной окон комнате для допросов, созерцая стоявшие напротив стол и стул. Но это по крайней мере позволило ей немного успокоиться, унять сердцебиение и стабилизировать уровень адреналина в крови. Несмотря на это, когда дверь у нее за спиной распахнулась, она чуть было не вскочила на ноги.
Вместе с Таннером в комнату вошла женщина-детектив, которая, закрыв дверь, расположилась у Кэти за правым плечом. Таннер сел на стул напротив. Положив на стол папку из манильского картона, он закурил сигарету и с минуту рассматривал Кэти сквозь голубоватые клубы табачного дыма. Пытаясь представить себе, что она сделала бы, окажись на его месте, она вспомнила их последний разговор. Несомненно, Таннер должен был напомнить ей об обстоятельствах снятия ее с дела, а также о той взбучке, которую он задал им с Даулингом. Создав таким образом гнетущую обстановку, он после этого должен был приступить к расспросам.
Она ошиблась. Он не стал задавать вопросы. Вместо этого он раскрыл папку, вынул из нее отпечатанный на одном бумажном листе документ и положил перед ней на стол.
— Прочитайте и подпишите, — велел он холодным равнодушным голосом.
Кэти замигала от удивления, затем наклонилась вперед, не желая прикасаться к бумаге руками, и прочитана отпечатанный на ней текст.
16 марта сего года я вместе с констеблем Г. Даулингом посетила частный дом, принадлежащий главному инспектору Д. Броку в Лондоне. Последний знаком мне по совместной профессиональной деятельности в полиции метрополии, где я раньше состояла на службе. Целью моего визита было убедить главного инспектора Брока воспользоваться имеющимися у него как у старшего офицера полиции связями и влиянием с тем, чтобы возобновить расследование дела о насильственной смерти Алекса Петроу в Стенхоупской натуропатической клинике, последовавшей в ночь с 27 на 28 октября прошлого года. Я полностью отдавала себя отчет в том, что полицейское расследование, как, равным образом, и мероприятия, проводившиеся по этому делу коронером, уже завершены и дело закрыто. Мое непосредственное руководство неоднократно мне на это указывало и всякую дальнейшую деятельность по расследованию этого дела строго запретило. Все эти факты были доведены мною до сведения главного инспектора Брока.
После состоявшейся между нами дискуссии Брок согласился предпринять частное расследование по этому делу на свой страх и риск и с этой целью зарегистрирована в Стенхоупской натуропатической клинике в качестве пациента, не идентифицировав себя и не сообщив о своих намерениях владельцам клиники. Он прописался в клинике 18 марта сего года.
21 марта я встретилась с Броком в Эденхэме, чтобы обсудить ход расследования. Во время этой встречи мы, помимо всего прочего, обсудили возможность нелегального проникновения в частные компьютерные файлы клиники, каковое Брок фактически и осуществил в течение ночи 23 марта, пробравшись в офис клиники.
Перечитывая документ, Кэти почувствовала, что у нее в горле образовался горький комок, и ощутила позыв к тошноте. Отогнав усилием воли неприятное чувство, она попыталась сконцентрироваться на деле и мыслить четко и конструктивно.
Возможно, часть этой информации Таннер получил от Брока… Или же всю?.. О Белли по крайней мере здесь не упоминается… И ни слова о Рози.
— Нет! — Она уселась на стуле прямо и посмотрела в глаза Таннеру. — Я не могу это подписать.
— Вы, наверное, заметили, что здесь не говорится о Рози Дугган. — Таннер говорил как бы небрежно, но медленно, словно предлагая ей обдумать каждое его слово. — А также нет ни слова о вашей с Броком возможной причастности к этому убийству или мере ответственности за смерть этой женщины. — Таннер откинулся на спинку стула и посмотрел на Кэти так, словно ее лицо было телевизионным экраном. Как говорится, ничего личного. Он просто ждал, какую информацию она предоставит ему в связи с этим его замечанием.