Витька – дурак. История одного сценария
Шрифт:
Этот же вопрос, как я полагаю, не без оснований задал себе и В. А. Сытин, тихий незаметный старичок, скромно прятавший свою аккуратную профессорскую бородку клинышком в самом заднем ряду Малого зала.
И, задав, Виктор Александрович вынул чистый платочек, аккуратно протер очки, машинально уже облизывая сухие тонкие губы, – и бочком-бочком, учтиво так склонив головку с бородкой, тихонечко выбрался из этого гудящего диссидентского вертепа. Никем не замеченный, вышел из Грибоедова. И, буквально за три минутки дойдя до родного Госкино, поднялся в свой уютный кабинет. Велел подать чаю, потер руки…
Ролан же, выпив еще рюмочку в верхнем буфете, как раз в эту минуту таки выбрался из восторженных объятий – и с очень озабоченным видом помчался домой – делать поправки!
У нас же в нижнем как раз пошла под водочку мощная кульминация окончательного братания с грибоедовским народцем, полное воодушевление и восторг победы! И замечательный Толечка Передреев был уже надрамшись, и Коля Тряпкин уже запел-закачался, и русскоязычные всякие подгребли!.. – полыхала дружба народов!
И только мой Витька-дурак, герой наш любимый, русский хулиган с нежной душой, – дрожал и скулил в так давно тесном ему гробу сценария…
* * *
Вышел заяц на крыльцо,
Почесать себе яйцо.
Сунул руку – нет яйца!
А утром меня разбудил звонок редактора сценария Леонида Нехорошева. Идеально бескрасочным голосом – классная мимикрия под наших! – он сообщил о закрытии. Заледенев, я спросил, что можно сделать…
– Боюсь, что уже ничего, – сказал Леня голосом из морга. – Сытин просто в бешенстве. И остальные…
Мне было, междпроччим, только двадцать три года. И я зачуток растерялся. Подошел к зеркалу, пытаясь улыбнуться, вгляделся в глаза, оценил цвет волос. У меня, чемпиона с неприличным здоровьем (беспечно мог пройти сто километров за день!), впервые в жизни закололо любимое сердце с «рабочей гипертрофией левого желудочка».
Закрытие означало для меня конец песен.
Ведь свято место пусто не бывает – в эту нишу, художественно открытую мной, уже сунулся милейший В. Розов со своим иллюстративным сценарием «АБВГД», быстро хлынула волна дешевых суррогатов «Витьки». Родина! Победитель не получает здесь ничего!
На постановку надеяться уже было бессмысленно.
Я был теперь известный сценарист с тремя закрытыми сценариями – и трудным, «невыносимым», режиссерским характером.
Все это сформулировав, погрозив себе в зеркало пальцем, я тщательно оделся и отправился на Воровского, на Курсы. Сидел у кофейного автомата и молча пил коньяк. Ворвался сияющий Леванчик Челидзе, гордо сунул мне рукопись. Я прочел: «Как мы съели Богдановича». Леванчик потрепал меня по голове.
– Это про тебя! Притча.
– Очень актуально, Чик! Диди мадлоба! Главное – вовремя! Лучший кусок я завещаю тебе. Не голову, не бойся!.. – Я не мог не усмехнуться. – Пьем!
И – конечно, вошел дружелюбный Алексей Яковлевич Каплер.
– Как дела?
Я кратко и невыразительно сообщил. Каплер вытащил свои кофейные зерна, раздал всем – грызите! Покачал головой, вздохнул.
– Он ведь уже опытный человек, должен знать – их нельзя злить. Надо было прикинуться ветошью.
И потрепал меня по плечу – сочувственно.
– Но вы еще дешево отделались! Я-то с ним два года промучался, с Роланом. А потом он так просто, искренне сказал: я, знаете, сценарий потерял!.. Вы, Олег, постарайтесь не сломаться…
– Мама у меня казачка, мы не ломаемся. И не гнемся – к сожалению… – суховато ответил я. – А Ролану я доверяю – полностью! А советы… Вы же знаете – я только даю! И принцип жизни у меня бабушкин, фольклорный – не по ветру мельница мелет, а против! Рюмочку?
Каплер сказал:
– Увы, я за рулем, – снова похлопал по плечу и рассказал дивных одесских анекдотов.
А уходя – поманил меня пальцем и, оглядываясь, тихо сказал, глядя мне прямо в глаза:
– Олег, не знаю, как сказать… Вы только не обижайтесь. Скажите, а вы не думаете, что Ролан так безумно выступил специально – как только увидел Сытина?
– Он мне сказал, что он Сытина там не видел, поэтому и разошелся. А что? – спросил я – земля вдруг подо мной качнулась, я вздрогнул.
– А вы – подумайте! – Каплер желчно усмехнулся. – Может быть, он чувствует, что не справляется с вашим утонченнейшим сценарием, и – с его-то самолюбием!.. – сам спровоцировал закрытие. Чтоб уйти красиво. И оставить сценарий за собой – до лучших времен. Все просто! Впрочем – вам виднее. Вы ведь все знаете лучше всех! Но я вас предупредил. Ищите другого режиссера! – И он быстро пошел, и слова «Да как вы смеете!» – застряли у меня в глотке.
Я стоял, глядя в пол, потирая подбородок. Бред! Но!..
И я быстро поднялся в комнатку Е. А. Магат, набрал номер…
Он приехал быстро. Мы молча выпили у той же стойки. Потом стали орать друг на друга. Утихли. И скучным голосом Ролан прошипел:
– Можешь, конечно, отдать другому режиссеру. Тебе тако-ого наснимают! Ведь это же – только мое, ты же знаешь! Мое!
– Что ты предлагаешь? Конкретно? Я не могу ждать вечно! У меня земля горит под ногами, мне надо спешить, мое время уходит! – Я почти плакал.
– Я сейчас сниму что-нибудь детское, чтобы встать на «Мосфильме». Укреплюсь – и снимем! Витька – он же тип, а не возраст! – Он кашлянул и как-то вдруг льстиво взглянул мне в глаза. – Но знаешь что, Олежа? Знаешь что? Может – все к лучшему, а?! – и он нагло так хохотнул. – Да! Да! И я тебя не прошу – я категорически требую – не отдавай сценарий никому! Жди! Только я могу сыграть Витьку! Но, если по-честному, сейчас я бы его просто – уг-ро-бил! Понимаешь?