Витязь. Владимир Храбрый
Шрифт:
Захария же пришел во славный град Москву, и челом бил своему государю великому князю Дмитрию Ивановичу, и всех татар связанных привел и перед великим князем поставил их. Князь же великий очень возрадовался и подивился великому разуму Захарии. И сотворил князь великий пир радостный, и многими дарами почтил Захарию. Наутро же Захария пришел к великому князю, и сказал Захария: «Государь князь великий, скорее посылай грамоты по всем городам и вели воинству твоему быстро собираться, так как царь Мамай скоро придет».
Князь же великий, слышав, что не ложно поднялся безбожник, позвал
И сказал ему князь Владимир Андреевич: «Воистину, господин наш, святому Евангелию следуешь. Как пишется в святом Евангелии: «Если кто за имя Мое пострадает в мире сем, то успокою его в последний день». Мы же, господин, готовы головы сложить за светлую веру и за нашу великую обиду!»
В дни те же князь великий Дмитрий Иванович послал вестников и грамоты дал им, а в них писано так: «От великого князя Дмитрия Ивановича всея Руси князьям и боярам, и детям боярским, и всем воеводам, и всему войску, и всем безымянным - чей кто ни будет. Как только к вам эта грамота моя придет, и вы бы, часа того не медля, шли вон день и ночь, других грамот не дожидаясь, а эти грамоты посылали бы друг другу, не терпя ни часа».
– Почему Мамай четырех мурз отрядил с Тютчевым? Пусть бы Захария меня предал и в Орду отъехал, но ведь мурз-то я все одно бы с ним не отпустил. На что рассчитывал?.. Почему их в жертву принес?
– делился своими мыслями Дмитрий Иванович с братом Владимиром Андреевичем, сидя на лавке в тереме в одной белой рубахе с расстегнутым воротом, словно после бани.
Тут же стоял Игнатий Стырь. Он только что вернулся с берегов Яузы, от матери, куда отвозил Андрейку. Феофана Грека на Москве не оказалось: расписывал одну из церквей в древнем Новгороде.
– Позовите Захарию!
– крикнул Серпуховской дружинникам.
Мог бы он приказать и Стырю, но после того, как узнал о его злоключениях в Рязани и Орде, словно чувствовал вину перед ним. И обращался к нему не иначе как по имени.
А особенно внимательно слушал он, как его дружинник плавал по мещерским озерам и как женщина Алена шла по воде босиком, словно Богородица… Долго выспрашивал князь о тайнах этих самых мещерских болот и озер. И все чему-то улыбался. А потом сказал: «Значит, и прямь для отсидки место надежное, коль не токмо ордынцам, но и своим трудно туда добраться. Наверное, и казна там спрятана…»
Рассказав обо всем великому князю, Серпуховской предложил:
– Дмитрий, а не купить ли нам у князя Уковича мещерскую сторону?.. Тем самым мы Олегу путь перекроем. Он посговорчивее с нами станет…
– О чем стал думать?! Сейчас о другом надо.
– Об этом тоже не худо подумать. Если что, мне на Рязань с войском идти придется…
Явился Тютчев: спокойный взгляд карих глаз, широкие скулы, густые темные волосы, широкоплечий,
– А скажи, Захария, не усмотрел ли Мамай в твоем посольстве подвоха?.. Будто данью мы хотим время выиграть?..
– спросил Дмитрий Иванович.
– Думаю, что нет, великий княже, не усмотрел. Уж больно горд он, и в гордыне своей - одномыслен…
– А почему же он своих самых приближенных мурз с тобой послал? Что за этим стоит?
– спросил в свою очередь Серпуховской.
– А ничего, княже, не стоит. Просто он избавиться от них решил. Позови постельничего Ташмана, он расскажет.
Позвали Ташмана. Содержали на московском дворе мурз не как пленников: даже сабли оставили.
Поклонился бывший постельничий Мамая, по-русски пожелал многие лета великому князю и его брату.
– Спасибо, - поблагодарил Дмитрий Иванович.
– Многие лета и тебе, великий мурза.
– Я не великий мурза. Я всего лишь бывший слуга предавшему меня повелителю.
– Почему предавшему? Ты ведь должен был, находясь с боярином, ко мне посольство вершить.
– Нет. То, что меня впереди ожидают беды, я понял, когда Мамай взял меня к Фериборзу, оставив на берегу Итиля Челубея, родственника Тулук-бека, племянника Мамая. Мамай доверял мне и моим друзьям, а это не нравилось Челубею. Он через Тулук-бека и убедил назначить нас в сопровождающие к боярину.
– А верил Мамай, что Захария вернется к нему?
– спросил Владимир Андреевич.
– Верил.
– А ты, мурза?
– Я - нет.
– И все-таки пошел с ним?
– Я исполнял волю хана. Иначе - секир-башка. Князья не смогли скрыть улыбки.
– Челубея я знаю. Тулук-бека тоже. А кто такой Фериборз?
– спросил Тютчев.
– Маг и волшебник, живущий в скале, знающий священную «Авесту», - ответил Ташман.
Он рассказал о встрече Фериборза с Мамаем перед самым походом.
– Позволь и мне сказать, великий княже?
– обратился к Дмитрию Ивановичу Стырь, доселе не проронивший ни слова.
– По приезде из Золотой Орды я говорил князю Владимиру, что Фериборз - соглядатай Тохтамыша. Об этом мне поведал перс Музаффар, что спас меня из ханского поруба.
– Слуга Тохтамыша?!
– изумился мурза.
– Да. Маг и волшебник советовал Мамаю идти на Русь? Значит, Тохтамышу того надо было. Иди, Ташман, и передай своим, что с ваших голов не упадет ни один волос, если будете вести себя благоразумно, - Дмитрий Иванович встал.
– Брат, - обратился Серпуховской к великому князю, - настало время выслать навстречу врагу разведчиков.
– Верно, Владимир. Снаряжай крепких людей. И пусть будет не один разведывательный отряд. Мало одного, - готовь несколько.
– Княже, зачисли и меня в этот отряд, - попросил Серпуховского Стырь.
– Ты мне, Игнатий, понадобишься для другого. Пока князь Владимир снаряжал первый отряд, от владыки Ивана прискакал гонец с новым донесением: стало известно, что Тохтамыш разослал повсюду всадников с призывом собираться в войско. Железный хромец обещал ему свое содействие…