Вивараульчеги
Шрифт:
– Это не индеец! – желая спасти Фидельчега, загалдели дети. – Это реквизит с киностудии!
– Мосфильм, что ли, обнесли? – оживилась милиция, рефлекторно хватаясь за бутерброды. – Это я, как говорится, удачно зашел. – тут она сделала официальное лицо и потребовала: - Документики!
– Товарищи, товарищи, - заволновалась Валентина Владимировна Терешкова, хватая милицию за рукав. – Я сейчас все объясню. Здесь какое-то чудовищное недоразумение…
– Чо прям сразу чудовищное, - оскорбился Фидельчег, а милиция аккуратно отцепила товарища Терешкову
– А вы, гражданочка, этому недоразумению кем приходитесь? Супружница, что ли?
– Безобразие. – возмутилась Валентина Владимировна. – Я Герой Советского Союза товарищ Терешкова, первая в мире женщина-космонавт!
– Так их, тётя Валя! – воинственно завопили дети, а милиция послюнила химический карандаш и задумчиво изрекла:
– Вот в райотделе и разберемся, кто из вас женщина, а кто космонавт.
Тут Фидельчег сказал, что какого рожна, патриа о муэрте, руки прочь от товарища Терешковой, и вознамерился снять с милиции скальп, а Валентина Владимировна, пользуясь случаем, помчалась домой, звонить Никите Сергеевичу Хрущеву.
– Вот, Валентина! – торжественно и печально подытожил товарищ Хрущев. – Довела мужика до цугундера, а я ведь предупреждал!
– Ой, Никита Сергеич, родненький, - причитала в трубку Валентина Владимировна, - я больше не буду, честное космонавтское, только сделайте что-нибудь, он же сейчас его убьет!
– А в зоопарк его сводишь? – шантажировал Никита Сергеевич, уж в том-то, кто кого убьет, он ни капли не сомневался.
– А в кафе-мороженое?
– И в ЦУМ, и на ВДНХ, – клятвенно обещала товарищ Терешкова, - и в Парке Горького на каруселях покатаюсь, вы только скажите ему, чтоб перестал, это же форменный суд Линча получается! – и в подтверждение своих слов подносила трубку к распахнутому окну, из которого доносилось воинственное улюлюканье краснокожих.
Но в этот раз, по счастью, обошлось без жертв. Когда товарищ Терешкова спустилась во двор, милиция уже спаслась позорным бегством, а Фидельчег, окруженный восхищенными детишками, выковыривал из дикорастущего тополя застрявший в нем томагавк.
– Ну, товарищ Кастро, - сказала Валентина Владимировна, - ну, знаете! – и больше она ничего не сказала, потому что была очень воспитанная, но Фидельчег без того всё понял и густо покраснел.
– А чо я такого сделал-то? Я, что ли, первый начал? – пробубнел он на всякий случай, а Валентина Владимировна шумно вздохнула и сказала, что точно чокнется в этом зоопарке.
Потом она погнала Фидельчега в душ, смывать боевой раскрас.
– Да я это… того… на метро до гостиницы доберусь… - засмущался Фидельчег, ковыряя асфальт мокасином.
И тогда товарищ Терешкова не выдержала. Она вынула из сумки газету «Комсомольская правда», свернула ее трубочкой и от души приложила Фидельчега промеж лопаток.
– Я те дам - на метро. – шипела Валентина Владимировна. – Я тебе щас такое метро устрою, родная мама не узнает. – и так далее, в том же духе, а Фидельчег стоял столбом и глупо улыбался, потому что это ли не счастье,
Тут как раз подоспели сотрудники МИДа с мундиром для Фидельчега и двумя билетами в кино на последний сеанс.
Но это уже совсем другая история.
14. Это просто праздник какой-то
Поляки составили рейтинг двадцати крупнейших тиранов планеты:
http://www.inosmi.ru/translation/246045.html
Гитлер не вошел!
Зато на почетном двадцатом месте - лучший друг кубинских физкультурников и почетный рыболов-любитель Фидель Анхелевич Кастро с "несколькими десятками тысяч" невинных жертв.
Думаю, дело было так.
Однажды поляки решили составить список крупнейших диктаторов планеты, а двадцати самым кровожадным злыдням подарить памятную медаль "Изверг рода человеческого" (два кило литого чугуния с битым стеклом и бантиком из ключей проволоки).
И все шло нормально, оставалось только выяснить, пятьдесят миллиардов угрохал товарищ Сталин или пятьсот, но тут об этой полезной инициативе проведал Фидельчег и очень забеспокоился.
– А я?
– завопил Фидельчег.
– А как же я? Я попадаю?
– уж очень ему хотелось заграбастать в коллекцию такую эксклюзивную медаль.
– Авотфиг!
– окрысились жадные поляки, которым нелюбовь к Фидельчегу передалась воздушно-половым путем из Вашингтона.
– И не звони сюда больше, понял?
Фидельчег понял, но звонить не перестал. Времени-то у него на пенсии было хоть отбавляй! За две недели работы оргкомитета он задолбал польский МИД до такой степени, что тот начал конвульсивно шарахаться от каждого телефонного звонка и врал, что никого нет дома.
Тогда Фидельчег сменил тактику. Он звонил в польский МИД с ближайшего уличного автомата, плотно зажимал нос и гнусавил по-английски с ужасным биранским акцентом:
– Это вас беспокоит донна Роза д'Альваторес из Бразилии. А скажите пожалуйста, на каком месте в вашем рейтинге находится команданте Кастро?
– На сто пятнадцатом с хвоста!
– отвечали мстительные поляки и бросали трубку в наивной надежде, что Фидельчег расстроится и сойдет с дистанции, чтоб не позорить честное имя тоталитарного душегубца.
Но Фидельчег не был бы Фидельчегом, если бы так вот запросто поддавался на провокации. Фидельчег решил идти ва-банк. Он позвонил Папе Римскому и долго жаловался на жизнь.
– Это, по вашему, демократия?
– бухтел Фидельчег, - Это, по-вашему, справедливо, что нормальный людоедский диктатор, член компартии с шестьдесят лохматого года, дисквалифицируется по сугубо личным мотивам? Да я жалобу подам! Коллективную! От лица всех кубинских диссидентов поименно, заодно и перепись организуем, кстати говоря...
– Не надо перепись!
– пугался Папа Римский.
– Не вешай трубку, я все устрою.
– а свободной рукой он уже названивал в польский МИД, совсем они там оборзели, что ли, никакой культуры обслуживания.