Визариум. Проникновение миров
Шрифт:
Ночью снился утомительный бред: буквы, цифры, их неочевидная и противоестественная взаимосвязь. Плохо спал Толя, отвратительная выдалась ночь. Не то что сон со спрутом, конечно, но тоже ничего хорошего. Ещё и Алёна вертелась, тоже плохо спала.
Утром Алёна отправилась на рынок, за сапогами, давно уже собиралась. Толе по случаю размолвки ехать не предложила, он только порадовался.
Попробовал на свежую голову подсказку разгадать – снова ничего не придумал. Даже в энциклопедию заглядывал, посмотрел о загадках, о шифрах – без толку. Когда
С Алёной почти не разговаривал, только по необходимости: «Масло закончилось?» «Возьми пачку в морозильнике» или «КВН начался, будешь смотреть?».
Перед сном Толя не выдержал, засел за стол, писал опять стих, буквы переставлял по-всякому. Спал снова плохо, но получше, чем в прошлую ночь.
Думал Толя над загадкой и на следующий день, на работе. Чувствовал уже отвращение, но бросить это дело не мог. Думал, разгружая лосевский микроавтобус и толкая в склад тачку с товаром. Думал, вынося клиентам небольшие заказы. Думал, подметая эстакаду перед дверью кабинета. Думал, сидя в кабинете, когда работы не было.
Об этом же по инерции собирался Толя поразмышлять и в очереди в туалет, но не получилось. Двое грузчиков с рыбы увлечённо о чём-то спорили, и Толя поневоле прислушался: интересно, чем живёт его бывшая бригада. Там поменялся кладовщик, и ребята решали, можно ли воровать, как раньше. Осторожный дядя Слава предлагал выждать неделю – мало ли, как может повернуться. Толстый Серёга Барсуков считал, что нового кладового надо сразу ставить на место, чтоб знал, какие здесь порядки. Толю они не стеснялись – он был для них свой.
Когда дверь туалета открылась и оттуда, застёгивая куртку, вышел высокий лопоухий мужик, грузчики махнули Толе: заходи, мол. Оказалось, им туда и не нужно: они пришли то ли поговорить без посторонних ушей, то ли просто отдохнуть от работы, чтобы никто не дёргал.
До вечера крутилась загадка в голове, как наваждение уже стала. Толя всё не мог дождаться, пока появится Михалыч – на него вся надежда. Целый день ходил рассеянный, вечером не сошлись деньги. Не хватало немного, но всё равно неприятно.
Вопреки ожиданиям, Михалыч совсем не помог.
– Стих? – удивился он. – Хм, надо же, какая петрушка. Любишь стихи?
Толя пожал плечами.
– Подсказки эти, – объяснил призрак, – штука сугубо, так сказать, персональная. Тут я тебе, братец, не помощник. Знал бы – не вопрос, подсказал бы. Хотя у нас, у херни потусторонней, помогать людям вообще-то того, не принято. Скорей наоборот. Мне там, – Михалыч показал пальцем куда-то вбок, – об этом уже намекнули.
Толя удивился:
– Это как? Кто?
– А… – Призрак махнул рукой. – Есть там, блин…
Толя задумался, пригорюнился.
– Да не переживай. – Михалыч тронул его за плечо. Ну, как мог, так и тронул. – Включай соображалку – да и разгадаешь. А я к тебе приходить не перестану, что бы там эти, – он скривился, – ни болтали.
Толя
– А почему оно всё так странно и сложно? Видения какие-то бредовые, стихи во сне… А если бы я сон тот не вспомнил? Нельзя, что ли, просто сказать, без вот этого всего?
Михалыч ухмыльнулся:
– Сны эти забыть – постараться надо. А в остальном… Да, дружок, обычно всё намного проще. Видать, такой ты непростой человек, нестандартный. Не ищешь по жизни лёгких путей, а?
Толя посидел в задумчивости. К везунчикам он себя не причислял, знал людей намного удачливее. Просто так ему по жизни ничего не доставалось, с неба не падало. Хотя вот – с Алёнкой, что ни говори, повезло. И это перевешивало всё остальное, так Толя считал.
Привидение подмигнуло:
– Что приуныл, брат-Кондрат? Не боись, справишься. Здесь надо было ночевать, говорил же – может, тогда понятнее получилась бы подсказка. Сока, вон, хлебни – глядишь, поможет. Воплощённым, видать, скучно стало, вот они, блин, и понапридумывали. Интересным людям – интересные задания!
Ушёл Толя домой без настроения. Оптимизма Михалыча он не разделял.
Подошёл к остановке, постоял. Накрапывал дождь. В голове непрерывно вертелись строки стихотворения, прекратить это Толя уже не мог. Вдруг мысли прервались чем-то странным. Толя вздрогнул и уставился на столб – там белело одинокое объявление. «КИДАЛОВО», – гласило оно большими буквами, ниже – номер телефона. Толя моргнул, присмотрелся. Да нет же, там написано «РАБОТА». Что за дела?
Подошёл троллейбус, почти пустой, Толя оглянулся ещё раз, прочёл: «РАБОТА», пожал плечами и шагнул в салон. Троллейбус тронулся, Толя постоял недоумённо, держась за поручень. Постепенно мысли вернулись к зверям и стрелку.
– Эй, задумчивый, – прервал размышления насмешливый голос, – проезд оплачиваем! Давай, доставай из широких штанин.
Толя протянул весёлой кондукторше монеты, а когда она отошла, посмотрел вслед и застыл с билетом в руке. «Из широких штанин… Хм… Это Маяковский… В сердце стрелок… Маяковский… Маяковский! – чуть не заорал вслух. – Неужели это оно?»
Да, Толя знал, что Маяковский выстрелил себе в сердце. Едва ли стоит этому удивляться. Культурный уровень кладовщика не обязательно низок, в кладовщики разные люди попадают. Если бы этот факт о Маяковском знал какой-нибудь собственник или управляющий торговым бизнесом, вот это было бы удивительно.
Толя очень обрадовался своей догадке. Тут же, по горячим следам, прокрутил варианты и достаточно быстро понял, при чём тут может быть Маяковский. Это улица! Тем более ответ на загадку не «Маяковский», а «Маяковского». Воодушевлённый, уже подходя к дому, подумал, что все эти строки можно рассмотреть по одной, независимо друг от друга. И тогда… Кого любит Всевышний? Или что? Всех он любит… Может, там церковь есть на Маяковского или дом какой молельный? Завтра же и проверим.