Визариум. Проникновение миров
Шрифт:
Толя постоял, глядя вниз, и пошёл искать спуск. Сбежав к подножию холма, упёрся в густой кустарник, попробовал обойти и вдруг наткнулся на людей. Это были давешний будёновец и комиссар в очках. Комиссара, видимо, ранило, будёновец перевязывал ему руку чистым белоснежным бинтом. Рядом щипали траву большущие светло-серые кони.
– Опять ты, – поморщился будёновец, увидев Толю. – Здесь нельзя находиться, уходи.
Толя посмотрел на их белые пушистые крылья.
– Мне нужна ваша помощь.
– Какая ещё помощь? – Комиссар снял очки, посмотрел близоруко. – Ты не ошибся?
– У меня там, на работе… монстр… спрут… – запинаясь, проговорил
Тут поодаль хлопнул выстрел, второй, и хриплый голос закричал: «За Родину!»
– Туда! – Комиссар вскочил на коня и рванул в туман. Будёновец поспешил следом.
Толя побежал за ними. Белый хвост коня мелькал в тумане.
– Стойте! – прокричал Толя. – Эта война давно закончилась! Чем вы тут вообще занимаетесь?
Конь впереди резко остановился, развернулся боком, Толя едва не врезался.
– Чего ты за нами бегаешь?! – закричал будёновец.
Конь задёргал головой, встал на дыбы.
– Я не хочу с теми! – крикнул в ответ Толя. – Я с вами хочу!
Боец успокоил коня, спешился, взглянул на Толю. Потом снял шапку, взъерошил пшеничного цвета волосы. Посмотрел в сторону – то ли досадливо, то ли виновато.
– Это понятно, – сказал он. – От меня лично ты чего хочешь, здесь?
Толя посмотрел в его лицо и понял, что парень, наверное, младше него года на два-три, а то и больше.
– Дай подсказку, – сказал Толя.
Парень задумался, натянул будёновку.
– Подсказку? – Он пошевелил губами. – Ну, хорошо. Сейчас… Слушай:
Невидимый монстру,Не узнан никем,Сжимает в руке онОбломок меча…Вставил ногу в стремя, запрыгнул в седло.
– Рифмуй сам, я не умею. И ещё, добавь там, что это воин… да, воин. Но устал он уже от всего этого…
Будёновец тронул поводья, тут из тумана вынырнула верховая фигура – комиссар.
– Да что ты с ним возишься? – крикнул он. – У него, вон, и крыльев нет.
Толя почувствовал, как сон резко уходит, покидает его. «Крыльев не-ет!» – зазвенело в туманной вышине, и Толя проснулся окончательно. Вскинулся, заозирался.
– А крыльев нет? – В кабинет заглядывал мужик в брезентовом плаще, с хозяйственной сумкой на колёсиках. – Тех, что по килограмму расфасованы. Тут что-то не видно.
Он уставился в висящий на стене у двери прайс-лист.
– Есть крылья, – сказал Толя устало и провёл ладонями по лицу. – Есть. Там внизу дописано.
Доработал Толя до окончания рабочего дня, по субботам в два часа закрывались. Пока переодевался, думал: ну что за странная эта вторая сторона? У тех, настойчивых – чудовища, спецэффекты. И стихи в рифму, и вообще всё солидно. А за этими бегать надо, вытягивать из них, выпрашивать подсказки… Что за дела? Ну, хоть что-то от них получил, есть над чем поразмыслить.
Решил, раз такое дело, не откладывать в долгий ящик, а заняться этим прямо сегодня, по горячим следам. Как раз суббота, Алёны дома нет – она недели две как на йогу записалась и ходила, не пропускала.
Переоделся и глотнул сока на дорожку. Решился, хоть и страшновато было. Рассчитал, что когда домой приедет, сок и подействует. Но одного не смог предусмотреть: Вася позвонил. Попросил подождать немного: клиент должен подъехать, не мелочь какая-то – на сто пятьдесят килограммов заказ. Он и подъехал, через
И получилось так, что начало Толе ещё на остановке чудиться всякое. Сначала голоса послышались и замелькало что-то перед глазами. А потом дрогнул мир. Толя подумал: землетрясение, что ли? Потом вспомнил, понял: да, землетрясение – его, персональное. Присел поспешно на лавку – хорошо, место свободное было с краю, возле паренька в наушниках, – сжался, зажмурился. Посидел, прислушался к себе: ничего вроде, прошло. Открыл с опаской глаза – и увидел. Не такой мир стал вокруг. Не та реальность! Непонятное что-то, как бы слоёное – и знакомое есть вроде, и совсем что-то необычное. Тут мир встряхнулся снова, и смешалось всё. Стало вроде бы как раньше, привычное, но нет-нет да и проплывали тут и там определённо чужеродные куски.
Толя посмотрел на людей, ощутил на миг теплоту к ним какую-то внезапную, и тут вдруг увидел, неудержимо прозрел все их мысли. И не просто там: «Надо хлеба не забыть купить» или «Ух, вот это буфера, моей бы такие», а как бы вселялся Толя в человека полностью, пусть на миг, собой быть переставал – им становился. И было это так невыносимо и противоестественно, что Толя лихорадочно, почти в истерике, разобрался, как этим управлять, и читать чужие мысли перестал.
Посидел, отдышался. Огляделся снова. На глаза попалось объявление на столбе, знакомое уже: «РАБОТА». Ага, понял Толя, так вот оно что такое! Бывает зрение обычное, а бывает другое, внутреннее – так Толя его назвал. Суть оно позволяет увидеть, скрытые смыслы. Посидел, глядя на столб, постепенно научился переключаться, отрегулировал настройки.
Тут подъехал автобус. Толя поколебался и полез в салон.
Во время поездки открыл новую грань своего состояния: кроме внутреннего зрения есть ещё и внутренний слух. В автобусе играло радио, волна была из тех, что обычно играют в автобусах. Орало вовсю, но внутреннее восприятие, только что обретённое, слышало тишину. В одной только песне проскочили две настоящие строчки. Лишь когда подъезжали уже к микрорайону, заиграло что-то из постсоветского рока – того, легендарного, что за свободу и прочую справедливость. Вот это было настоящее что-то. И то, надо сказать, под внутренним восприятием сильно песню эту потрепало.
А ещё через ряд от Толи женщина читала газету, и вместо статей там рисунки пестрели, да такие, что Толя вздрогнул. Потом понял – осторожно надо внутренним зрением пользоваться.
Выйдя на остановке, снова наткнулся на приклеенное к стене объявление о работе и снова увидел оба значения. Просмотрел ради интереса другие объявления. Продаётся детская коляска, пропала собака… Никаких подтекстов там не было.
Толя не смог себе отказать – зашёл ненадолго в супермаркет. Походил среди стеллажей: читал написанное на упаковках и ухмылялся. Потом увидел книжный отдел и немедленно пошёл туда. Полистал пару-тройку книг, постоял в задумчивости. Под прицелом внутреннего зрения книги на полках преобразились. Классики, представленные здесь в мягких обложках, блистали драгоценными переплётами, искрились мощью содержания. Полки с современной литературой, в реальности многоцветно пёстрые, под строгостью внутреннего взгляда почти полностью опустели. Толя взял книгу из тех, что остались, и обнаружил под обложкой белизну листов: ни строчки, только чистые страницы. «Видимо, – подумал, – замысел был достойный, да воплотить не получилось».