Вкус коньяка
Шрифт:
Гоша - такой же, как я - крестьянин, можно сказать.
– Давай, давай, Платон, - крикнул Гоша.
– Ждем.
– Здравствуйте Анна Егоровна, - галантно поклонился Платон Анюте.
Она улыбнулась ему в ответ, как старому знакомому, так оно и было.
Гоше Платон крепко пожал руку. Потом Гоша представил меня Платону, а
Платона мне. Платона звали Платоном Арсеньевичем Печниковым, но мы договорились называть друг друга по именам, потому что обстановка вроде как неформальная и все тут свои.
Мы расселись,
– Значит так, - сказал Гоша.
– Не будем терять времени. Оно у
Платона дорого стоит. Да, Платоша? Ну, ладно. Чтобы, как говорится, из первых уст - давай, Сергей, рассказывай.
Я подумал о том, что если время у директора сыскного агентства стоит очень дорого, то хватит ли мне моей пенсии вкупе со всеми сбережениями оплатить его услуги, но, отбросив эту мысль, как второстепенную стал подробно в очередной раз рассказывать о своем знакомстве с беспризорником Мишкой и о том, чем оно закончилось.
Мишкина записка лежала на столике, и Платон уже успел ее, не беря в руки изучить. Когда я закончил, Платон раскрыл свой кейс, достал лупу, взял записку в руки и долго смотрел на нее через лупу. Потом стал рассматривать записку на просвет, потом снова через лупу.
Рассматривал он не только вымаранные слова, но и все остальные.
– Эксперты, если требуется, могут дать официальное заключение тому, что здесь было написано вначале, - сказал он, взглянув на меня, - но я уже и сам все разобрал. И кое-что понял.
– Официального заключения не надо, - сказал я.
– Мне пацаненка найти нужно. Срочно. Как можно скорей. Скажите, Платон - что вы увидели в записке? И что поняли?
Платон пожал плечами, мол, как прикажете, и стал рассказывать:
– Первое вымаранное слово - "отдуплит".
– Я непонимающе посмотрел на него, он пояснил: - Известное и довольно часто употребляемое в определенных кругах словцо. "Отдуплит", значит "накажет",
"отругает", но, более всего это слово ассоциируется с нормативным словом "побьет". А точнее, изобьет до полусмерти. Мало пацану не покажется. Слово в конце…, извините, Анна Егоровна, - Платон виновато посмотрел на Анюту и, понизив голос, сказал: - Это слово
"херня". Сознаюсь, я даже слегка смягчил его, - незаметно подмигнул он Гоше.
– Мальчонка, вам, Сергей - матерщинник закоренелый попался.
Слова "жратва", "высрали" он матерками не считает, даже вымарывать их не стал…
– Ну не тяни резину, Платон, - поторопил его Гоша.
– Давай о кликухе. Она же - ключ к началу поисков. Я прав?
Платон улыбнулся и почти с нежностью посмотрел на Гошу.
– Кликуха известная - "Чемодан".
– Ну…, - пожал плечами Гоша, - ну и что? Мне это прозвище ни о чем не говорит.
– Оно и понятно, Гоша. Ты же не при делах. Тебе все о зловонном
"дне" нашего современного общества знать не нужно. А вот мне приходится. Не часто, но приходится иногда контактировать с разной сволочью. И погоняло "Чемодан"
– И о чем?
– О том, что дело это, Гоша, не совсем простое. Мы же в частном порядке работаем? Раз уж ты ко мне обратился. К тому же, как я понял…, - Платон скептически посмотрел на мою "антикварную" мебель, выцветшие обои и трещины на потолке, - при отсутствии достаточного количества денежных средств для вложения в операцию по…
– Для какого такого вложения?
– грозно надвинулся на Платона
Гоша, не дав ему договорить.
– Ты что это имеешь в виду?
– Нет, нет, - замахал руками Платон, - я не о своем гонораре. Как ты мог подумать? Я же понимаю - не тот случай и не тот клиент. Я о другом.
– О чем?
– О расходах. Возможно, придется платить выкуп.
– Кому? Бомжам?
– Гоша буквально рассвирепел.
– Я же говорил - дело это не такое простое, каким кажется.
Чемодан не бомж. Нет, бомж, конечно, но непростой. У него достаточно серьезное уголовное прошлое. Почти авторитет. До авторитета чуть-чуть не дотягивает. Потому и руководит не обычной бандитской или воровской группировкой, а командой, составленной из бомжей и беспризорников. Кстати, могу показать его досье, у меня с собой.
В руках Платона появился ноутбук, он достал его из кейса. Я сдвинул чашки на край журнального столика, освобождая место, но Гоша махнул рукой:
– Не надо…Ну и что с того?
– У Чемодана все по-взрослому. Дисциплина. Все малолетки повязаны и не рыпаются. За любую провинность - побои и начет долга. Долг неукоснительно отрабатывается, но не уменьшается, наоборот - растет.
И пацаны от него не убегают, боятся. Беглецов другие подопечные
Чемодана отлавливают и казнят. Натурально. Пацаны, считай рабы у
Чемодана. Только слово "раб" он им не на лбу метит, как некоторые придурки, а на спине. Лица не портит, сволочь.
– Ужас!
– воскликнула Анна, я увидел в ее глазах слезы. Я был поражен рассказом Платона не меньше ее, а может быть, даже больше.
– Средневековье какое-то, - промолвил я.
– Реалии современной жизни, - спокойно возразил Платон.
– Что за сказки ты тут нам рассказываешь?
– возмущенно спросил
Гоша.
– А менты? Они что, до сих пор не могут прикрыть эту банду?
Или они ничего не знают о том, что в городе творится?
– Еще как знают.
– Так почему ж не садят?
– Чемодан им платит. Регулярно
– Вот, бля!
– Гоша в сердцах стукнул кулаком по столику, едва не расколов его.
– Дожились, мать их! Перестройщики хреновы! Новая волна! Взяточники гребаные. Беззаконие полное!
– Я бы сказал: беспредел, - заметил Платон.
Все мы на минуту замолчали.
– А выкуп?
– спросил я Платона.
– Ты говорил о возможности выкупа… Он большой? У меня есть кое-какие сбережения.