Вкус коньяка

Царицын Владимир

И ушла. А мы с Мишкой остались одни. Я убрал остатки продуктов в холодильник, а Мишка перемыл всю посуду, даже сковородку отскреб.

Было уже довольно поздно, но Мишка сказал, что спать - еще совершенно детское время. Я не знал, чем его занять. Если сказать честно, я еще не совсем был готов к роли опекуна. Боюсь сказать - к роли отца, хоть и приемного.

–  У тебя что - телевизора нет?
– удивленно спросил Мишка и поглядел на полку, где должен был находиться телевизор, а вместо него там стоял большой портрет моей жены.

–  Нет…, -

замялся я, промямлил неубедительно: - Сломался, и я его выбросил.
– Признаться, что я продал телевизор во время запоя, кажется, поменял на бутылку водки, мне было стыдно.
– Хочешь, завтра поедем и купим?

Мишка пожал плечами:

–  Как хочешь. Можно и без телевизора обойтись. А вообще-то зря ты его выбросил. Его наверное починить можно было… А это кто?

Я понял, о ком Мишка, ответил:

–  Это моя жена, Зоя. Зоя Алексеевна.

–  А где она?

–  Умерла.
– Я достал из шкафа свой семейный альбом.
– Вот, хочу тебе своих показать. Здесь мы все вместе…

–  А это твой сын?
– спросил Мишка, ткнув пальцем в фотографию своего тезки.

–  Да.

–  Значит, я угадал?!
– обрадовался Мишка.

–  Угадал.

–  В принципе, не сложно было допетрить. Твой сын на тебя похож.

Копия. Глаза одинаковые. Только у него глаза просто серьезные, а у тебя серьезные и… грустные. А почему твой сын с тобой не живет? У него своя семья? Или поругались?

–  Он тоже умер.

–  Что? И жена и сын?

–  И внучка. И жена моего сына. Они погибли в авиакатастрофе.

–  Значит ты совсем один?
– Мишка смотрел на меня с искренним сочувствием. Да, он не притворялся.

–  Совсем, - ответил я и полез за сигаретой, достал и стал ее разминать в пальцах.
– Они давно погибли. Десять лет назад.

–  Понятно. Я сразу понял, что с тобой что-то не так. А как звали твоего сына?

–  Его звали так же, как тебя. Михаилом. Я звал Мишкой.
– Я закурил. Мишка по-прежнему смотрел на меня с сочувствием.

–  Понятно, - снова повторил он.
– Ты же вроде хотел того…

–  Чего?
– не понял я.

–  Курить бросать.

Я затушил окурок.

–  Давай спать укладываться. Мыться будешь?

–  А то? Помылся бы с удовольствием.

Пока Мишка отмокал в ванне, я постелил ему в комнате сына на

Мишкином диванчике-лягушке.

Я долго не мог уснуть. Мишка слышал, как я ворочаюсь. Он зашел ко мне в спальню и сказал с порога:

–  Я еще не решил, останусь у тебя или нет.

–  Я тоже, - ответил я.

–  Дядь Сереж!

–  Что?

–  Ты меня взял, чтобы у тебя снова Мишка был?

–  Нет не поэтому… Иди спать. Тетя Аня обидится, если мы к завтраку опоздаем.

–  Я к завтраку? Да не в жись! Лучше вообще спать не буду, чтобы завтрак не проспать. А что у нее на завтрак? Ты не в курсе?

–  Иди, ложись, обжора!

*27.*

Затянувшееся

бабье лето, судя по всему, закончилось. Осень ворвалась в город молниеносно, решив, наверное, одновременно - и затопить его и выстудить. Холодный ветер с севера пригнал серые свинцовые тучи, а вместе с ними - ни на минуту не прекращающийся дождь и промозглую холодрыгу. Правильно придумала Анна приодеть

Мишку. Сначала мы хотели оставить парня дома. Что ему мокнуть и мерзнуть в старенькой ветровке и дырявых кроссовках? Но Мишка безапелляционно заявил:

–  Купите еще что-нибудь не то. Вы же люди пожилые, не знаете, чего сейчас молодежь носит.

–  Замерзнешь.

–  Я привыкший!
– сказал с гордостью.
– И у меня кровь горячая. Я даже зимой в этой ветровке ходил.

Пожилые… Покупку одежды для него Мишка уже воспринимал как само собой разумеющееся, о благодарности господу богу он больше не вспоминал.

–  Может, не в "Дом одежды", а в секонд-хенд? А, теть Ань?
– спросил он, усаживаясь рядом с Анной на переднее сидение. Я упал сзади, "Нива" у Анны была пятидверая.

–  …В секонд-хенде вещи стильные продаются, - продолжал Мишка.
–

Новые почти шмотки. Прямиком из-за границы. И деньги сэкономить можно. Вот эта вот ветровка, между прочим, - он подергал себя за синий рукав, - оттуда, из секонд-хенда. Мы, пацаны, между прочим, там все одеваемся.

–  Я, конечно, не Рокфеллер, Миша, - подал я голос сзади, - денег у меня не так, чтобы очень много, но экономить на тебе в мои планы не входило. Купим все в "Доме одежды". Наше отечественное, прочное и новое.

–  Сейчас в наших магазинах не только отечественное продается, - поддержала меня Анна.
– Импортного много. Даже больше, чем нашего.

Купим, что понравится, лишь бы не Китай.

Почему не Китай, подумал я, разве китайские вещи не качественные?

Они всегда были качественными. Например, теплое китайское белье.

Мишке, наверное, нужно купить комплект, учитывая приближение зимы.

Почему: лишь бы не Китай? Как раз китайское белье… Впрочем, что я знал о современной жизни? Ровным счетом ничего. Я в магазинах-то, в которых одежда продается, не бывал уже лет десять. Больше десяти лет. Я вообще не знал - что где продается и что надо купить, а чего покупать не стоит. Покупками ведала Зоя. А потом я вообще ничего себе не покупал, донашивал старое. Носил, а оно не снашивалось. Как и я сам.

–  Если у Сергея Владимировича денег не хватит, - продолжила Анна,

–  я добавлю.
– И посмотрела мне в глаза в зеркало заднего вида.

Посмотрела со значением, словно хотела сказать: "И даже не думай возражать!". Я послушно промолчал, а Мишка повернулся к Анне, серьезно так на нее посмотрел и произнес с какой-то торжественной, даже пафосной интонацией:

–  Вы очень добрая женщина, тетя Аня.
– И добавил: - И красивая.

Анна снова взглянула на меня в зеркало. Я отвел глаза.