Вкус коньяка
Шрифт:
– Да. Я.
– Вы, насколько я понял из рассказа, на пенсии? И каков размер вашей пенсии? Это не банальное любопытство.
Я подтвердил что, мол, да - я пенсионер и назвал сумму, которую
(слава богу!) получаю регулярно.
– Других доходов не имеете?
– Я отрицательно мотнул головой и, запоздало вспомнив про дачу, сказал:
– Дача есть. Я на ней виноград выращиваю. И еще много чего.
– На продажу?
– Нет, для себя.
– Дача, это хорошо, - кивнул головой Николай Петрович.
– Я понимаю - овощи там, витамины всякие. Дача - это замечательно. И жилищные
– Я устроюсь на работу, - перебил я его.
– Меня возьмут на хорошо оплачиваемую работу.
– Уверены?
– Уверен, - без тени сомнения в голосе ответил я, хотя полной уверенности в этом вопросе у меня пока не было. А может, я и не нужен уже в институте? Может, если меня и возьмут, то только вахтером в институтский гардероб?
Николай Иванович пожал плечами:
– К тому же ваш возраст…
– Колян! Кончай комедию ломать, - встрял доселе молчавший Гоша.
–
Мы же понимаем - не все так просто и проблемки тут кое-какие имеются. Но проблемки же, не проблемы! Мишке до совершеннолетия пару годков осталось. Он и теперь уже вполне самостоятельный парень. Вон
– всю бытовую технику Анюте отремонтировал. И Сереге магнитофон починил. Рукастый парень, мастеровой. Мы тут все ему поможем на ноги встать - и я, и Анюта, и Серега… Сергей Владимирович. Мы все - как одна семья. Парню с нами хорошо будет. Мы все скопом ему поможем. А в детских домах и интернатах что делается! Ты же знаешь.
– Знаю, Егор, знаю. Но ведь закон…
– Тю! Закон! Я зачем тебя среди ночи поднял и сюда привез? Чтобы мы с тобой в спокойной, так сказать, обстановке, без бюрократии, так сказать, все вопросы обсудили и порешали. И почему я к тебе обратился? А потому, что уже два десятка лет тебя знаю. Как порядочного человека, которому судьбы людские не безразличны знаю.
Как друга тебя знаю.
– Егор, я все понимаю, но закон существует.
– Законы, Колян, они только при советской власти работали. Да и то не всегда. Ты вспомни обстоятельства, при которых мы с тобой познакомились. Тогда закон упирался тебе в живот. Он был не на твоей стороне.
Наверное, это был припасенный Гошей на самый крайний случай сверхмощный удар, и этот удар оказался наиболее действенным. Николай
Петрович слегка сник, и вся его спесь куда-то вмиг подевалась. Он хлебнул чая и сказал:
– Отличный у вас чай, Сергей Владимирович.
– Может, подогреть в микроволновке?
– предложил я.
– Или давайте, я вам свежего налью.
– Нет, нет, - запротестовал Николай Петрович, - чай ваш и холодный вполне замечательный. Кроме того…, - он снова приподнял манжет рубашки.
– Так - что, Коля?
– поинтересовался Анютин братик, наблюдая за тем, как Николай Петрович оклемывается после нокдауна.
– Что - что? Завтра позвоните, - он повернулся от Гоши в мою сторону, покопался в кармане и положил на стол передо мной визитную карточку, - позвоните мне, Сергей Владимирович, на работу. Скажете фамилию Миши и его прежний адрес. И номер того детского дома. А я вам сообщу, какие документы вам надо мне поднести, чтобы начать оформление опекунства.
– Значит, сделаешь?
– не спрашивая, а, практически утверждая, сказал Гоша.
– Конечно.
– А как быть
– Ты прав, Егор - нет таких законов, которые невозможно бы было обойти.
Николай Петрович ушел, а Гоша остался.
– Давай коньячку тяпнем, - предложил он.
Я принес свой "Арарат" и мы выпили по рюмочке.
– Сделает Николай Петрович то, что обещал?
– спросил я Гошу.
– Конечно, сделает, - заверил меня он.
– Куда он денется? На нем в восемьдесят пятом статья висела, лет эдак на десять мог присесть.
А я его вытащил. Вчистую статью отвел. Прошел Колян свидетелем.
Такое не забывается, Серега, и такую услугу отрабатывать надо.
Мы выпили еще по одной, и Гоша заявил:
– Теперь вам, ребята, придется меня на ночлег определять. Выпил, за руль не сяду, а тащиться через весь город на попутке или такси в первом часу ночи боюсь. Преступность нынче - сами знаете. Так кто мне приют даст? Анюта? Сестричка родная?
– Оставайся у меня, - предложил я.
– У меня квартира трехкомнатная. Места полно. Я тебе в гостиной на диване постелю.
Когда Анна ушла, Гоша мне поведал:
– Это Колян из-за нее, из-за Анюты кочевряжился. Он же к ней в мужья набивался, а она его отшила. Не понравился он ей. Или еще чего.
– Гоша со значением поглядел на меня.
– Этот его выпендреж - что-то вроде мести был. Хотел, чтобы Анюта его поупрашивала малость.
А вообще-то Коля Первачев - парень неплохой. Был бы говном, я бы сразу унюхал и не стал бы его тогда, в годы стагнации и социалистического мракобесия от тюрьмы спасать.
– Честно, он мне не очень понравился. Лицо у него какое-то… чиновничье, - поделился я с Гошей своими впечатлениями о Николае
Петровиче.
– Ха-ха-ха, - рассмеялся Гоша.
– А какое лицо должно быть у чиновника? Только чиновничье. Это у них профессиональное. Поработай в мэрии с его - и у тебя точно такое же будет. Нет, Серега, Колян - парень что надо. Правда. Не все чиновники - козлы. И еще…, - Гоша на минуту задумался.
– Знаешь, что, Серега?
– Что?
– Завтра я с Платошей пересекусь и мы с ним покумекаем на предмет той фирмочки хитрой.
– В которой Мишкин отец работал?
– Да. Никакого криминала в смерти Мишкиного папы, думаю, нет, а если и был, то мы, вряд ли что сейчас, по прошествию трех лет откопаем. Хотя, можно и в этом направлении поработать. Только вот бесплатно Платоша работать не любит. Он одну работу для нас бесплатно выполнил, не будем пользоваться его добротой. А вот насчет квартиры с этими ремонтерами потолкуют как надо. Не имели они права квартиру себе забирать за долги. Кстати, эти долги еще доказать надо было. Видать кто-то хорошо на лапу получил. Да хоть бы и были долги!
Умер человек - и его личные долги с ним в могилу ушли. Разберемся.
Вернуть квартиру может, и не вернут, а вот рыночную стоимость с них стребовать вполне возможно. У Платоши, понятно, одни сыскари работают, у него нормальное, абсолютно легальное агентство без примеси криминала, но за небольшой процент он может нанять серьезных ребяток, с которыми он иногда сотрудничает, что греха таить. И все будет - тип-топ. И Платон свою долю получит, и мы средства на
Мишкино образование раздобудем. А что - разве плохо?