Вкус соли на губах (СИ

Лейн МаККайла

Бесконечен Кристальный лабиринт, одинаковы в нем повороты, стены, полы, потолки, из воды состоящие, дрожащие под легким прикосновением, но моментально твердеющие. Стекло-время-вода - вот материал, из которого состоит лабиринт. Твердо-статичный и подвижно-изменчивый одновременно. Мадлен на собственном опыте знает остроту здешних углов - на коленке, бедре и локте заживают длинные порезы, корочкой уже покрывающиеся, кровь в них запекается верно, уверенно и ровно. Мадлен ничего не чувствует, лишь, вперед подгоняемая, бежит. Лабиринт тянется спереди, сзади, по бокам; с каждым поворотом что-то умирает в груди Мадлен, отлетает прочь, отскакивает, словно резиновый мячик, но тем сильнее становится девушка. Мадлен ведь не просто так ищет выход.

Мадлен исполняет свой долг перед королем. Мадлен - верная подданная Солярии, преданная своей планете телом и душой, ставящая государственные интересы выше собственно-личных.

Поэтому Мадлен даже ценой своей жизни, но должна-обязана сообщить королю Радиусу, что на него готовится покушение, готовится оно одним из ближайших советников его, графом Арканом, и его людьми. В опасности король, предававшийся до принятия престола лишь светским балам, плотским утехам и будоражащим ароматам юных женских тел. Но умер во сне отец, умер легко, безболезненно, вошел неопытный принц на престол, не умеющий еще играть и не знающий всех правил, уточнений и нюансов жизни высших политиков, что вершат судьбы планет на международном уровне. Собрались вокруг советники “верные”, да вот только некоторые под запахом чайных роз маскируют запах крови, железа жженного.

И в ужасе Мадлен, когда случайно подслушивает разговор графа Аркана с ближайшими доверенными его, подслушивает и с каждым сказанным словом все больше ужасается. Узнает Мадлен, что отравлен был старый король, отравлен ядом бесцветным, ядом без вкуса и запаха. Умер король во сне, умер быстро и без боли. Теперь настала очередь юного королевича. Здесь готовят снайпера ответственного, меткого и бесчувственного. Много богачей и влиятельных фигур полегло от прицела его. Теперь пошлет снайпер тончайшую платиновую пулю точно в грудь Радиуса. Разорвется пуля - скончается король на месте. Крик ужаса подавляет в себе Мадлен, путается в тяжелых юбках платья, сползает вниз по стенке, закрывает лицо руками и думает, что делать ей. И решается Мадлен, на страшное решается - предупредить государя, предать отца своего, графа Аркана, но выполнить долг свой перед короной, не дать совершиться страшному. Румянец покрывает щеки девушки при мысли о светло-рыжих кудрях короля, взгляде его знойном. Волнует Радиус сердце ее не столь сильно: другие девушки с ума по нему сходят, но понимает Мадлен, что вряд ли король ей достанется, да и есть у нее жених - рыжегривый Танак, сын верного друга ее семьи. Не колеблется больше Мадлен - кричит слова трансформации, ощущает за спиной трепет тонких крыльев и вылетает прочь из огромного окна из дорогого стекла, вылетает в теплую и ясную ночь с волнующим запахом цветов, травы, листьев, пряностей и черным небом, усыпанным серебряными звездами. До королевского дворца путь неблизок, но знает фея, что доберется, доберется и предупредит короля об опасности.

И сделала бы Мадлен это, если б не искривление пространства в ночь эту. Сходятся миры, тонкими становятся границы, измерения смешиваются-мнутся, разбегаются узоры, закручиваются спирали, хохочет материя и дурманит мозг человеческий. Попала в одну такую трещину-складку Мадлен, не заметила сначала, а когда поняла, закричала и забилась в сетях, но стянулись атомы уже, расправились-распрямились складки, захлопнулась материя. Пропала Солярия, пропали дворцы ее величественные, в зелени утопающие, тепло-парной воздух, беззаботная музыка и шум огромного океана, берега планеты омывающего. Тянет Мадлен руки, но видит перед собой стеклянно-голубые стены лабиринта, прозванного Кристальным. Мечется фея, стучит по границам невидимым, но молчат стены, не откликаются, глухи к благим намерениям солярийки. А Мадлен дорогу одну видит - добраться до короля, предупредить его об угрозе-опасности, уберечь от гибели, спасти от жестоких намерений отца своего. Жесток Аркан, не отступается от своего, но и дочь в отца пошла.

Понимает Мадлен сразу, где очутилась: Кристальный лабиринт страшнее порой самого злобного зла. Меркнет сам Феникс или демон Валтор перед ним. Лабиринт не жалеет, тянет за собой в русла высохших потоков, запутывает в альтернативных реальностях. Войди ты в него на добровольных началах иль случайно, шуткой Дракона попади - лабиринту все равно, запутает он голову твою, вскружит-вспенит, словно воду морскую. Пугают Кристальным детей малых, непослушных. Страшны искривления пространства - злые шутки играют с людьми они, калечат судьбы, ломают жизни, разлучают влюбленных. Бежит-торопится Мадлен, надеется перегнать время. Кулаки сжаты, зубы стиснуты, а в голове собственный голос (или воспаленное сознание больше не контролирует себя) повторяет: “Только бы покушение не совершилось, только успеть бы в срок, только б спасти своего монарха!” Заведенной куклой повторяет это Мадлен, заведенной куклой вперед несется, не останавливаясь.

***

Кристальный лабиринт хохочет, Мадлен бежит-торопится, стараясь

если не время перегнать, то хотя бы рядом с ним держаться, не вылететь из стремительно несущегося потока, быстрого, могучего и непрерывного. Не остановить, не замедлить, не повернуть время. Мадлен не думает, бежит лишь вперед, боясь остановиться - собьется с ритма, потеряет нить путеводную, к выходу ее несущую. А есть ли она, нить-то эта, или Мадлен лишь только с ума сходит, воспаляется разум ее, туманится мозг? Повороты-тупики-коридоры - стеклянно-водные, твердо-разбегающиеся. Бежит Мадлен, гулко стучит сердце ее, бухает-бьется глухо. Дыхание сбито, ребра болят, стягивают грудную клетку, колени болят-сгибаются, оступится девушка - не встанет больше, ляжет ничком на скользкий пол, взглянет на потолок, увидит там сома плывущего, черного такого, серебристого чуть, с усами длинными, смотрящего на нее большими глазами выпуклыми. Грохнется, тут же забудется, а может, и заснет навеки. Привыкла девушка к состоянию такому - даже удовольствие испытывает от него, мазохистское, слушает радостно, как трещат ребра, чувствует, как немеют колени, сводит пальцы на ногах, как дыхание прерывается-сбивается, свистит, одышка появляется. Чувствует Мадлен порой прилив сил, открывается второе дыхание у нее. Выступают тогда из спины крылья, тонкие, хилые немного, затекшие от долгого “нелета”, ловят, подстраиваются под потоки времени - быстрее ветра несется Мадлен, но редки такие мгновения.

Мадлен нынешняя и Мадлен, в лабиринт вошедшая, - две разные Мадлен. Раньше носила дочь графа Аркана длинные и не очень платья из линфейского хлопка высочайшего качества, теперь грудь ее стянута полоской из шкуры убитого животного, такая же, но побольше чуть, закрывает то, что мужчинам видеть не положено. Раньше фея гордилась своими длинными белокурыми волосами, по спине струящимися, словно шелк гладкими. Теперь безжалостно корнает Мадлен по плечи их, а то и выше еще, острым ножом, который точит девушка всегда и постоянно. Нож - оружие ее единственное, с трудом добытое. Раньше кожа у девушки была изнеженной, тонкой, а теперь загрубела, покрылась порезами-синяками-ранами, покрывается постоянно, загорает, оливкового оттенка становится. Мадлен бежит, сжимает в руках нож. Поточить бы его, в окно-портал какое сойти, в мире каком очутиться, прохладной воды из ручья напиться, мясом свежим подкрепиться и дальше в путь-дорогу пуститься.

Кристальный лабиринт - место, где не отличишь иллюзию и реальность, где настоящее, прошлое и будущее сплетаются в единый узел, нет там различий, нет делений-отрезков. Ведет Кристальный и в миры параллельные, и в миры, фантазией человеческой созданные, и в альтернативные реальности. И Мадлен, уставая бежать порой, сворачивает, сходит с бесконечного пути-дорожки, заглядывает в окна-порталы, купается в ледяных ручьях, срывает изумрудные листья с причудливых деревьев, впитывает силу странных, иных солнц. Мадлен - фея света, но что есть магия в Кристальном - ничто, насмешка козявки над гигантом слоном. И солнца не такие здесь, странные, чуждые. Прикасается к ним Мадлен и не может войти в тесный контакт, жалкие крохи лишь получая. Не достает ей солярийского света-тепла. Редко пользуется магией девушка, но всегда наготове, всегда готова трансформироваться. И не то чтобы дикие звери и ночные твари иных миров, фантазией порожденных или творцом невидимым созданных, ее пугают. Иных созданий чурается, не желает встретить Мадлен. Не одна она разгуливает в лабиринте.

Мадлен иногда встречала их, других людей. К счастью или к печали, но все они были мертвы. В неожиданных местах натыкалась на них Мадлен. Пройдет за очередной поворот и наткнется на ветхий скелет, неловко прикрытый лоскутами одежды, тлеющей, рассыпающейся от одного прикосновения. Чертят, царапают что-то на полу скелеты, пытаясь передать таким же несчастным свои предсмертные послания, но изменчив лабиринт, дрожит-колеблется, не останется на нем букв и знаков - все сотрет, скроет. Однажды, правда, Мадлен наткнулась на “свежачок” - труп женщины был еще теплым. Тогда девушка корила себя за то, что не успела, опоздала. Возможно, у нее была бы тогда спутница. Сейчас Мадлен рада этому. Она вообще многое в жизни пересмотрела. Изменилась Мадлен, но не отступилась от своей цели - должна спасти она короля Радиуса, любой ценой спасти.

Мадлен и на живых людей натыкалась. Увидела как-то раз за поворотом фигуру движущуюся, обезумела вся, кинулась вперед, закричала, поскальзываясь на гладком полу. Но догнала все же.

– Ба, живая! Чего встала? Пошли, у нас не так много времени!
– вот так поприветствовал парень Мадлен, когда она, опьяненная радостью встречи, подбежала к нему и чуть не кинулась в объятия. Опешила Мадлен, но не стала ничего говорить. Мало ли, какие причуды у человека, может, много времени он уж провел в лабиринте.