Вкус желаний
Шрифт:
— Да, ты красива, Мередит, — улыбается он. — Ты к Роби?
«Мне приятно, что он помнит».
— Да. Такси уже ждёт.
— Почему такси? — Дэймон хмурит брови.
— Тебя не было, номер Сирши я забыла узнать, а мне нужно ехать.
— Я понял, — отвечает он и целует в губы при всех, кто находится в холле!
Моё настроение снова взметнулось вверх.
По пути в больницу к Роби, я получила новое сообщение на мобильный с неизвестного номера и чуть не лишилась дара речи:
«Это номер Сирши +1416…
Какие тут могут быть обиды? У меня на губах расцвела улыбка и даже стало стыдно перед братишкой. Ему предстоит сложная операция, а я со своими бабочками в животе развлекаюсь.
Боже! Это моя новая победа! Я понимаю, что он поступается своими принципами, мне не стоит перегибать палку, чтобы не оказаться вновь на первом уровне нашей игры в отношения. Но я не могла не радоваться тому, что принципы Дэймона не железобетонные. Говорит, что не умеет любить, не умеет чувствовать? Пусть говорит! Я решительно настроена его переубедить.
«Учти, если ты меня будешь беспокоить по разным пустякам, я тебя тоже заблокирую! Без обид!» — пишу в ответ.
***
Волнение нарастало с каждой милей, что приближала к больнице. Поднимаясь на пятый этаж, я знала, что сейчас увижу маму. Как пройдёт наша встреча?
Мама стояла в углу около дверей хирургии. Услышав мои шаги, она обернулась, мазнула по мне взглядом и вновь отвернулась. Сердце сжалось в груди. Она стоит такая маленькая, ссутулившаяся, её плечи слегка подрагивали от переживаний за своего ребёнка. Мне стало очень жалко маму. А как бы я поступила, оказавшись на её месте?
Я подошла к ней со спины и обняла за плечи.
— Привет, мам.
Мама обернулась ко мне и тоже крепко обняла. Я немного расслабилась, но рано.
— Что ты с собой сделала? Тебя совсем не узнать, — с обидой спросила она.
— Мам, они уже начали?
— Да, поставили наркоз. Врач сказал, что операция займёт около четырёх часов, если всё пройдёт хорошо.
— Всевышний и Дева Мария с нами. Доктор Стивен давал гарантии.
— Гарантии, — хмыкнула мама. — В мире нет ни гарантий, ни справедливости. Всевышний отнял у меня мужа, потом тебя, сейчас и Роби хочет забрать.
— Мам! Зачем ты так говоришь? Я жива! Роби жив!
— Жива… Всё равно, что мертва. Посмотри на себя. Нет больше моей Мери. Разоделась, разукрасилась…
Я не смогла дальше слушать обидные слова, поэтому ушла от неё в сторону. Минуты тянулись невозможно долго, они будто бактерии делились на двое, превращая ожидание в сущее мучение. Но по прошествии трёх с половиной часов мы были возблагодарены, узнав о том, что операция прошла успешно.
— Расслабляться сейчас ещё рано. Впереди у Роби длительный курс восстановления, — сказал доктор Стивен.
Роби находился в реанимации ещё несколько часов, приходя в себя после наркоза. Нас к нему не пускали, даже издалека нельзя было его
По пути в больницу я перехватила один хот-дог. А всё остальное время мы с мамой пили только кофе с автомата. Сидя на скамье около реанимации, я несказанно была рада увидеть Дэймона. Он шёл в мою сторону, держа в руках бумажный пакет с эмблемой ресторана. Дэймон умел удивлять.
Сердце в груди подпрыгнуло от радости. Нет, не из-за еды. Дэймон солгал, что не умеет чувствовать. Значит, я точно не безразлична ему!
— Дэймон! — воскликнула я, подскочив к нему.
Мама удивлённо обернулась в нашу сторону.
— Как прошла операция? — поинтересовался Дэймон, протягивая мне пакет.
— Всё хорошо. Мы ждём, когда Роби очнётся от наркоза. Идём, я познакомлю тебя со своей мамой.
Не сказать, что я очень этого хотела, но так требуют правила приличия. Мама поджимала губы и укоризненно смотрела на Дэймона.
— Дэймон, это моя мама – миссис Синтия Стоун. Мам, а это Дэймон Грэм, сын Томаса Грэма.
— Рад познакомиться, миссис Стоун, — проговорил Дэймон, слегка изогнув губы в улыбке.
— Я так понимаю, это он дал деньги на операцию Роби, — мама не спрашивала, а утверждала.
— Да, мам. Деньги дал мистер Грэм, — подтвердила я и бросила на Дэймона умоляющий взгляд.
— Надо же, мистер, решили вернуть долг за спасение? Как благородно с Вашей стороны, — с сарказмом ответила мама и изобразила низкий поклон.
Я бросилась к маме, чтобы одёрнуть её. Зачем она позорит и себя, и меня?
— Мам, что ты делаешь, прекрати! — прошипела я, заливаясь краской стыда.
— Нет, миссис Стоун. Я не страдаю благородством, долгов не возвращаю, о которых не знаю. Так получилось, что мой отец никогда не говорил о том, кто меня спас. Мередит подарила мне себя, чтобы я помог Вашему сыну встать на ноги.
У меня перехватило дыхание, нутро будто кипятком ошпарило. А ту пощёчину, что мама хотела влепить Дэймону, но не смогла, почему-то больно ударила по мне. Не физически.
— Как ты смеешь?! — накинулась мама на Дэймона. — Мой муж рисковал жизнью, чтобы вытащить тебя из той груды железа! Лучше бы мы тогда проехали мимо. Моя дочь осталась бы дома, и Роби не пострадал бы.
— Вы не должны были требовать с Мередит такую сумму. То, что произошло с Вашим сыном только Ваша вина, как матери и ничья больше. — Дэймона мамины слова словно не трогали. Он говорил очень сдержанно, в своей привычной бездушной манере, в то время как я от стыда и обиды не знала, куда деться.
Я ошиблась. Дэймон и впрямь не умеет чувствовать. Зато сейчас я стала понимать, о каком долге Томаса Грэма мама всё время твердила папе. Вспомнились слова Дэймона о том, что в детстве он пережил аварию. Пусть папа и помог Томасу Грэму спасти Дэймона, но я, как и папа, не считаю, что за спасение жизни нужно брать деньги. Мне очень стыдно за маму, за себя, хотелось провалиться сквозь землю, только вот… Здесь я нахожусь совсем по другой причине.