Вкус. Кулинарные мемуары
Шрифт:
Мы допили скотч, и на столе появился графин домашнего красного вина. Я нервно пил большими глотками, Джон неторопливо смаковал, а Марчелло, следуя совету врача, разбавлял вино водой. Нам принесли нежнейшую pasta fagioli — короткую пасту со смесью фасоли каннеллини и борлотти. Это очень умиротворяющее блюдо, и я сразу вспомнил бабушкину кухню.
Вскоре подали бараньи отбивные на косточке: как и говорил Романо, они были маленькие, нежные и идеально прожаренные. Нескольких простых ингредиентов оказалось достаточно, чтобы сделать их бесподобными. Наверное, нам подавали еще салат и какие-то овощи, но этого я не помню. Однако точно помню, что после ужина и вина мои переводческие навыки улучшились (по крайней мере, мне так казалось) и я наконец почувствовал себя увереннее, сидя за одним столом с человеком, которым так восхищался.
После ужина
Наутро я рассказал друзьям о прекрасном вечере и об этом чудесном аутентичном итальянском ресторанчике. Через пару дней мы собрались за столиком в Romano’s и настроились на великолепный ужин. Но из блюд, которые нам принесли, ни одно даже близко не напоминало итальянскую кухню. Мне стоило бы насторожиться еще в тот момент, когда я спросил у официанта про пасту с фасолью, а тот посмотрел на меня как на идиота. Тогда я заказал стейк из лосося, понадеявшись, что он будет приготовлен так же просто и элегантно, как бараньи отбивные на косточке, которые я ел здесь с моим лучшим другом Марчелло Мастроянни. Вместо этого мне подали пересушенный кусок рыбы, плавающий в сливках и покрытый сырной коростой. Увидев, что принесли остальным, я понял, что это версии итальянских блюд, адаптированные под вкусы самых невзыскательных парижан. Вероятно, чтобы удержаться на плаву, Romano’s был вынужден ориентироваться на непритязательную публику, отказываясь от изысканной простоты итальянской кухни. Так бывает очень часто (и именно на этом строится сюжет «Большой ночи»), и понятно, что каждый ресторан должен приносить прибыль. Но все же грустно осознавать, что по всему миру талантливые шеф-повара предают родные кулинарные традиции ради того, чтобы угодить господствующей посредственности.
Конечно, я больше никогда не возвращался в Romano’s, и сегодня, как я понимаю, этого ресторана больше нет. К сожалению, Марчелло Мастроянни я тоже больше ни разу не встречал — но до сих пор помню тот волшебный вечер, а клочок бумаги, на котором Марчелло написал адрес ресторана, я завещал похоронить вместе со мной.
12
Для меня было большой честью и наслаждением поработать над фильмом Норы Эфрон «Джули и Джулия» и сыграть мужа Джулии Чайлд, роль которой исполнила Мерил Стрип. Как я уже говорил, я с ранних лет восхищался Джулией Чайлд, поэтому с радостью окунулся в тот мир, который с такой любовью воссоздала Нора. Перед съемками зачастую приходится проделывать большую подготовительную работу, и в этот раз она была особенно приятной. Я постарался прочесть как можно больше о Джулии и Поле, пообщался с внучатым племянником Пола — прекрасным писателем Алексом Прюдоммом, а еще, чтобы действительно прочувствовать вкус жизни Пола, приготовил несколько блюд по рецептам из книги Джулии Чайлд «Уроки французской кулинарии», которую много лет назад подарила мне мама. (Однажды мы с Мерил даже приготовили бланкет из телятины для Кейт и нашей подруги Рен Артур, и получилось на удивление вкусно, хотя из-за неорганизованности и плохого планирования мы подали ужин на два часа позже, чем собирались. Я считаю, что это все из-за Мерил.)
Пол Чайлд был необыкновенным человеком. Отличный дзюдоист, художник и фотограф (хотя из-за детской травмы видел только одним глазом), он прекрасно говорил по-французски и работал в Управлении стратегических служб (предтече ЦРУ) на Шри-Ланке, где и познакомился с Джулией. После Второй мировой он стал американским дипломатом и занимался культурными связями с Францией, Германией и Норвегией. Он любил не только хорошую еду, но и книги, а потому глубоко разбирался в самых разных темах. Во время пребывания за рубежом Пол поощрял интерес Джулии к кулинарии, а в начале 1960-х, когда они вернулись в США, посоветовал ей попробовать силы на телевидении. К тому моменту он уже вышел в отставку и поддерживал Джулию на новой работе: возил посуду из студии в студию, помогал с подготовкой, мыл кастрюли и сковородки, а также рисовал иллюстрации и делал фотографии для ее книг. В общем, он был весьма и весьма прогрессивным человеком для своей эпохи — и одним из самых интересных людей, которых мне довелось сыграть. Помимо всего прочего, благодаря Норе и Мерил на съемочной площадке царила невероятно теплая атмосфера — а это, как я уже, возможно, намекал, бывает нечасто.
Эта атмосфера сохранялась и через год после съемок, когда мы все вместе поехали в пресс-тур. Все началось с того, что Барак и Мишель Обама выбрали «Джули и
На побережье Нормандии, в некотором отдалении от моря, есть один ресторанчик. Я не помню его название — и это, пожалуй, к лучшему. Мы с Мерил Стрип и Крисом Мессиной оказались там по пути из Довиля в Париж после того, как представили «Джули и Джулию» на Довильском фестивале американского кино. Это один из моих любимых фестивалей — по сравнению с большинством других атмосфера там более непринужденная. Конечно, в Довиле нас тоже подстерегали однообразные интервью и фотосессии (это всегда мука), но все мероприятия заканчивались днем, поэтому вечера принадлежали только нам. Гости фестиваля останавливаются в отеле Barriere Le Royal с видом на бесконечные пляжи, которые больше века назад прославил художник Эжен Буден. Воздух здесь свеж, а небо обычно голубое, но иногда внезапно темнеет и разражается эффектной грозой, что очень романтично. В общем, не фестиваль, а мечта киномана и режиссера — и, конечно, гурмана.
Северное побережье Франции славится морепродуктами и простой деревенской кухней. Шведский стол у бассейна в Barriere Le Royal — это классический нормандский пир: гости стремительно разбирают тарелки fruits de mer на ледяных подложках, хрустящие зеленые салаты с классической заправкой с шалотом, свежие багеты и бутылки белого сансерского и розового вина. А если кому-то вдруг захочется выбраться из отеля, поблизости есть множество прекрасных ресторанов.
Я много раз приезжал на этот фестиваль — иногда надолго, иногда нет. В тот раз мы пробыли там всего пару дней: нам еще предстояло появиться на парижской премьере и пресс-конференции. Поэтому с утра пораньше наш автомобильный караван выехал на север, сделав небольшой крюк, чтобы заехать на знаменитые пляжи «Дня Д»26. Я с огромным интересом посетил это место, о котором столько читал. Излишне говорить, что поездка вызвала у меня больше эмоций, чем я мог себе представить; прошло уже много лет, а я до сих пор под впечатлением.
После нашей экскурсии (на самом деле это была экскурсия для Мерил: наш гид — кажется, сам директор мемориального комплекса — явно был очарован и торопливо вел ее под руку, а мы старались не отставать, силясь подслушать хоть какие-то факты, которые он возбужденно шептал ей на ухо) мы заехали пообедать в маленькое деревенское бистро, которое порекомендовал один из водителей.
Это была уютная забегаловка на одной из второстепенных дорог; мы прибыли туда, как водится, голодными до еды и вина. За столом собрались: Мерил Стрип, ее брат Дэна (страстный любитель поесть), Крис Мессина, моя пиарщица Джен и я. Владелец заведения был взбудоражен знакомством с Мерил не меньше, чем тот гид, но по крайней мере сумел заметить, что она не одна, и сразу принес нам хлеб, воду, меню и, к счастью, вино.
Хоть мы и умирали с голоду, мы все же ехали в Париж, где нас ждало бесконечное разнообразие прекрасной еды, так что мы поклялись проявить здравомыслие при заказе обеда. Меню состояло в основном из традиционных местных блюд — больше мясных, чем рыбных. Конечно, там были такие закуски, как яйца с майонезом и полевой салат, а также стейк онглет (onglet), омлет с травами (omelette aux herbes) и рубец по-кански (tripes a la mode de Caen). Листая меню, я заметил, что фирменное блюдо заведения называется андуйет (andouillette). Меня оно заинтересовало, и я спросил Мерил, пробовала ли она его раньше. Она сказала, что нет; однако мы оба питали слабость к колбаскам андуй и решили, что, судя по уменьшительному суффиксу – ette, это их миниатюрная версия. Когда милая официантка и любезный хозяин бистро снова к нам подошли, мы заказали закуски, вино (первая бутылка мгновенно испарилась — видимо, от жары) и спросили про андуйет. Они объяснили, что это такая колбаса (на что мы, стараясь не слишком выпячивать свою искушенность, сказали, что уж об этом-то мы догадались), нормандский специалитет. Желая разрушить стереотип о невежественных и высокомерных американцах, мы все (кроме Джен) азартно заказали по андуйету, сделав размашистый жест: несите!