Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти

Бакин Виктор Васильевич

29 мая «Правда» печатает статью своего зав. отделом культуры Н.Потапова «"Сеанс черной магии" на Таганке», в которой отмечен ряд недостатков в постановке спектакля. Во-первых, Любимов вы­вел главным героем Сатану и при этом «изобразил его как всегда правым». Во-вторых, спектакль «пропагандировал... секс» — Люби­мов показал голую спину Нины Шацкой-Маргариты, что для совет­ского человека было тогда действительно «сексом».

В самом начале апреля 77-го Высоцкий тяжело заболел. Болезнь подкрадывалась постепенно. Вспоминает И.Бортник: «В 77-м году я попал в больницу — довольно долго лежал в кардиологии. Воло­дя приезжал почти каждый день. И когда мне стало получше, врачи стали отпускать меня на спектакли. И вот Володя вез

меня в боль­ницу после спектакля. Вдруг смотрю: схватился за сердце! Согнул­ся, почти упал на рулевое колесо... Потом стало полегче — он вы­прямился, выровнял машину...

— Ты что?!

— А-а, ерунда...

Но я понял, что дело серьезное, и буквально заставил его сде­лать кардиограмму. Кардиограмму здесь же, в больнице, показали специалистам, и оказалось, что у Володи ишемическая болезнь серд­ца, и довольно запущенная. Да, еще помню, он сказал, и сказал с бо­лью: "В театре никто не верит, что я болен..."»

2 апреля он не смог доиграть в спектакле «Десять дней...» — Зо­лотухин доигрывал во втором акте Керенского.

Из дневника В.Золотухина: «08.04.1977. Володя лежит в Склифосовского. Говорят, что так плохо еще никогда не было. Весь ор­ганизм, все функции отключены, поддерживают его исключитель­но аппараты... Похудел, как 14-летний мальчик. Прилетела Марина, он от нее сбежал и не узнал ее, когда она появилась. Галлюцинации, бред, частичная отечность мозга. Господи! Помоги ему выскрестись, ведь, говорят, он сам завязал, без всякой вшивки, и год не пил. И это почему-то врачей пугает больше всего. Одна почка не работает во­обще, другая еле-еле, печень разрушена, пожелтел. Врач сказал, что если выкарабкается, а когда-нибудь еще срыв, он либо умрет, либо останется умственно неполноценным».

В этот раз к лечению были подключены экстрасенсы из лабо­ратории на общественных началах при Академии художеств. Они пообещали «вылечить его по фотографии» и наладить нормальную жизнедеятельность внутренних органов.

Может, традиционная медицина, может, экстрасенсы, может, молитвы Золотухина, а скорее всего, сам Высоцкий в очередной раз вытащил себя. Уже к 25 апреля он возвращается в театр. А в кон­це мая дает несколько концертов на Украине: в Донецке, Макеевке, Дзержинске, Горловке. Всего же за этот год он провел более пяти­десяти концертов на родине и за границей.

1 мая в сауне дома отдыха «Известий» в Красной Пахре Высоц­кий случайно встречает И.Кохановского. Давно не виделись, многое произошло — было о чем рассказать друг другу. Неприязнь Высоц­кого к бывшему другу несколько ослабла — время лечит... «Лучше­го собеседника у меня никогда не было и не будет», — будет вспо­минать Кохановский через много лет.

Одесская студия заказывает Высоцкому песню, которая долж­на была бы звучать при прогоне титров фильма «Забудьте слово смерть». Он пишет стихи и музыку песни «Пожары над страной...» и вместе с композитором А.Зубовым делает оркестровку. Но песня в фильм не вошла...

В конце мая Высоцкий составляет протекцию Алексею Штурмину — отправляет с ним записку в Ригу Анатолию Гарагуле, в ко­торой просит принять на борт «Грузии» своего друга. Заодно сооб­щает о предстоящей встрече: «...Дорогой мой Толя! Через несколько дней увидимся в Париже <...> Я буду двадцать седьмого или два­дцать восьмого». 7 июня теплоход прибыл в Гавр. В Париже Вы­соцкий знакомит друзей с М.Шемякиным, а 28 июля Высоцкий и Влади провожают Штурмина и сына Марины — Петра — из Гав­ра в Одессу.

В июне Высоцкий продолжает записывать свои пластинки, а в июле они с Мариной уже в Мексике. Марине необходимо быть на острове Косумель, где она будет сниматься в фильме Рене Кардона «Тайны Бермудского треугольника».

По раскованному тону письма (5 июля 1977 года) к И.Бортнику

можно судить, что Высоцкий неплохо отдохнул: «А знаешь ли ты, незабвенный друг мой Ваня, где я? Возьми-ка, Ваня, карту, а лучше того — глобус! Взял? Теперь ищи, дорогой мой, Америку... Да не там, это, дурачок, Африка. Левее! Вот... именно. Теперь найди враждебные США! Так. А ниже — Мексика. А я в ней. Пошарь теперь пальчиком по Мексике, вправо до синего цвета. Это будет Карибское море, а в него выдается такой еще язычок. Это полуостров Юкатан, тут жили индейцы майя, зверски истребленные испанскими конкистадо­рами, о чем свидетельствуют многочисленные развалины, останки скелетов, черепа и красная от обильного полития кровью земля.

На самом кончике Юкатана, вроде как типун на языке, есть райское место Канкун, но я не там. Мне еще 4 часа на пароходике до острова Косумель — его, Ваня, на карте не ищи — нет его на кар­те, потому что он махонький, всего как от тебя до Внуково. Вот сюда и занесла меня недавно воспетая "Нелегкая..."»

Отдых Высоцкий совмещает с работой — много пишет. Из кни­ги М.Влади: «Ты пишешь целыми днями, и я, возвращаясь с работы, нахожу тебя склонившимся за столом, на котором рассыпаны лис­ты бумаги». Позднее сам Высоцкий рассказывал об этих днях сце­наристу И.Шевцову: «...В Мексике я вдруг начал писать! Такой ма­ленький городишко, провинция. И так из меня полезло... Прямо — Болдинская осень!»

После съемок на острове Косумель — экзотическая страна инков.

В Мехико они останавливаются у знакомой Марины — бывшей балерины русского происхождения. Ее сын — работник местного телевидения — получил разрешение сделать большую передачу о Высоцком в музыкальной программе «Musicalisimo». Высоцкий пи­шет краткую автобиографию для ведущего передачи, который пред­ставлял его зрителям. В конце биографии он выражает надежду, что проблемы, его волнующие и представленные в его поэзии, также волнуют и других. Для снижения языкового барьера тексты, ото­бранные для передачи, переводятся на испанский. По форме этот концерт не отличался от проводимых Высоцким на родине. Судя по большому количеству звонков на студию, передача, которая транс­лировалась в записи по «13 Canal Television» Мексиканского теле­видения 9 августа, имела большой успех.

Из Мексики в конце июля возвратились в Париж, и оттуда пе­релет на Таити. 1 августа Нина Максимовна получает открытку: «Мамочка! Это — Таити, и мы сейчас тут. Замечательно. И дети счастливы, и мы тоже. В Москву приеду в середине сентября. Пи­сать нам некуда, потому что на месте не сидим — или плаваем, или летаем. Я — черный. Целую крепко. Володя».

После Таити и прилегающих островов — Нью-Йорк. Здесь вновь, как и в прошлом году, они встречаются с И.Бродским. Сна­чала встреча в кафе, беседа обо всем и, конечно, больше всего о поэзии. Высоцкий читает Бродскому свои последние стихи. Потом Бродский пригласил их в свою маленькую квартирку в доме 44 на Мортон-стрит, всю заставленную книгами. Опять разговор о поэзии за приготовленным хозяином обедом на восточный манер. Перед уходом гостей Бродский дарит Высоцкому свою последнюю кни­жечку стихов «В Англии» с дарственной надписью: «Лучшему поэту России, как внутри ее, так и извне. 20 августа 1977 года».

Вспоминает М.Шемякин: «Однажды он прилетел из Нью-Йорка в Париж и буквально ворвался ко мне... Такой радостный! «Мишка, ты знаешь, я в Нью-Йорке встречался с Бродским! И Бродский по­дарил мне свою книгу «Большому поэту — Владимиру Высоцкому!». Ты представляешь, Бродский считает меня поэтом!» Это было для Володи... как будто он сдал сложнейший экзамен — и получил выс­ший балл! Несколько дней он ходил буквально опьяненный этим... Володя очень ценил Бродского».

И действительно, скупой на похвалы Бродский мало кого удо­стаивал такой чести.