Властелин колец
Шрифт:
Другой ливень — из стрел — обрушился на укрепления; стрелы отскакивали от камня, звеня и высекая искры. Некоторые попали в цель. Штурм Хельмской Теснины начался, но крепость не приняла вызова, и в ответ не просвистело ни единой стрелы.
Нападающие, растерявшись перед грозным молчанием стен и утесов, замешкались. То и дело темноту разрывала молния, и каждый раз орки, вопя, размахивая мечами и копьями, выпускали по людям, стоявшим на стенах, целую тучу стрел. Роханцы смотрели в долину с изумлением: казалось, там колышутся под порывами ветра бескрайние черные хлеба. Буря войны возвестила час жатвы, и каждый колос сверкал зазубренным клинком смерти.
Протрубили медные трубы. Орки перешли в атаку. Одни
На этот раз крепость ответила. Ливень стрел и град камней встретили нападающих. Ряды врагов сломались и отпрянули, но тут же снова хлынули на ворота; снова отпрянули, снова хлынули; но черная волна атакующих, точь–в–точь как морская волна во время прилива, с каждым разом поднималась все выше. Трубы протрубили снова, и дунландцы с ревом двинулись на штурм. Над головой они держали огромные щиты, защищавшие их от камней, как добрая крыша, а в гуще толпы плыли два обхватистых ствола. Орки–лучники, прячась за стволами и за спинами людей, сыпали стрелами. Вот уже и Ворота! Стволы, умело раскачанные, с оглушительным грохотом ударили в брусья. Если кто–нибудь из врагов падал, сбитый с ног тяжелым камнем, — его место тут же заступали два новых, и вновь мощные тараны с налета ударяли в створки.
Эомер и Арагорн стояли на Стене. До их ушей, все нарастая, доносился рев множества глоток и глухие удары таранов. Но только в свете очередной молнии увидели они, какая опасность грозит Воротам.
– Вперед! — крикнул Арагорн. — Настал час вместе обнажить мечи, Эомер!
Они кинулись вниз по ступеням, во внешний двор крепости, по пути собрав еще несколько храбрецов. У западного угла крепостной стены, там, где стена Хорнбурга смыкалась с выдававшимся ей навстречу утесом, открывалась маленькая боковая дверца; от этой дверцы к главным Воротам тянулась, лепясь к стене над самой пропастью, узкая тропа. Эомер и Арагорн нырнули в эту дверцу, остальные — за ними. Два меча, разом выхваченные из ножен, сверкнули как один.
– Гутвин! [394] — воскликнул Эомер. — Гутвин Роханских Всадников!
– Андарил! — отозвался Арагорн. — Андарил дунаданов!
И они врубились в толпу дикарей. Андарил взлетал и опускался, пылая белым пламенем.
– Андарил! Андарил вступил в бой! Да здравствует Клинок, Что Был Сломан! Это его белое пламя! — кричали со стен.
Не ожидавшие нападения дикари бросили тараны и повернулись, чтобы вступить в бой, но черная стена щитов раскололась, как под ударом молнии, и враги были сметены в одно мгновение — одни бежали, другие полегли на месте, третьих сбросили с обрыва на камни, в горный поток. Орки–лучники в спешке выпустили куда попало последние стрелы и обратились в бегство.
394
Рох. «битва + друг».
Эомер и Арагорн на мгновение задержались у Ворот. Гроза еще продолжалась, и молнии озаряли небо не реже прежнего, но гром гремел теперь в отдалении, за южным хребтом. С севера снова подул холодный ветер. От мчащихся над головой туч остались одни клочья, и в разрывах уже проглядывали звезды, а над склонами Теснины, среди остатков бурекрушения, показалась желтая луна, катящаяся к западу.
– Нельзя сказать, чтобы мы поторопились, — сказал Арагорн, осматривая ворота. Огромные железные брусья погнулись, засовы сдвинулись в сторону; некоторые из брусьев треснули.
– Нельзя оставаться
Он указал в сторону насыпи. На том берегу потока снова собиралась толпа людей и орков. Засвистели стрелы, и некоторые из них вонзились меж камней прямо у ног защитников.
– Скорее! Вернемся и посмотрим, нельзя ли завалить ворота камнями и чем–нибудь подпереть створки. Идемте!
Они кинулись обратно. Десятка два орков, затаившихся между телами своих сородичей, бесшумно поднялись и последовали за ними. Двое орков схватили Эомера за ноги, повалили — и через мгновение уже сидели на нем верхом. Но тут какая–то маленькая темная фигурка, никем поначалу не замеченная, вынырнула из мглы и с хриплым возгласом «Барук Казад! Казад ай–мену!» [395] взмахнула топором. Два орка упали обезглавленными, остальные бежали.
395
«Мечи гномов! Гномы идут на вас!» (один из немногочисленных образцов гномьего языка — Куздула).
Когда Арагорн подоспел к Эомеру на помощь, тот был уже на ногах.
Дверцу заперли, железные ворота крепости завалили изнутри камнями. Когда работа была окончена, Эомер повернулся к своему спасителю:
– Благодарю тебя, Гимли, сын Глоина! Я не знал, что ты пошел с нами! Правду говорят, что незваный гость подчас двух званых стоит! Как ты здесь очутился?
– Я пошел за вами, просто чтобы не заснуть, — ответил гном скромно, — а потом увидел горцев — и они мне показались что–то чересчур уж рослыми. Дай, думаю, притаюсь за камнем и посмотрю, как работают ваши мечи…
– Нелегко мне будет вернуть тебе этот долг, — сказал Эомер.
– До рассвета еще, наверное, выпадет не один случай рассчитаться, — рассмеялся гном. — Но я и без того доволен. От самой Мории мой топорик не рубил ничего, кроме сучьев!
– Уже два! — объявил Гимли, поглаживая топорик. Он вернулся на стену, где его ждал Леголас.
– Всего–то? — переспросил эльф. — У меня куда больше. Пойду поищу стрел: в колчане ничего не осталось. На моем счету два десятка убитых. Но это все листочки, а лес еще стоит…
Небо расчищалось на глазах. Заходящая луна светила ярко, но свет не принес роханцам надежды. Врагов, казалось, становилось не меньше, а больше: через проход в Хельмском Валу текли все новые и новые отряды. Вылазка к Воротам дала лишь короткую передышку; вскоре враги пошли на штурм с удвоенной яростью. Исенгардские полки под Стеной ревели и волновались, как бурное море. Вдоль всего ее подножия кишели орки и дикие горцы. На зубцы летели веревки с крюками — роханцы не успевали обрубать их. На Стену упали сотни длинных лестниц; большинство сразу рухнуло и разбилось о камни, но на их месте тут же вырастали другие. Орки карабкались по ним, как обезьяны из сумрачных южных лесов. Под стеной, словно наносы гальки в бурю, громоздились горы трупов и раненых. Страшные дюны росли, но врагов по–прежнему все прибывало и прибывало.
Роханцы чувствовали, что силы их на исходе. Колчаны опустели, дротиков не осталось, мечи зазубрились, щиты пошли трещинами. Трижды Эомер и Арагорн поднимали смельчаков на вылазку, трижды вспыхивал Андарил над головами сражающихся, трижды откатывался враг от Хельмских Ворот…
Вдруг в Теснине, за спиной у защитников, раздались шум и крики. Орки ловко, как крысы, проползли по узкому каменному желобу, откуда хлестал поток, отсиделись в тени утесов, пока битва не разгорелась особенно жарко и не отвлекла на стены большинство воинов, — и выскочили из засады. Первые из них уже проникли в глубину Теснины, к лошадям, и стражники приняли бой.