Властелин колец
Шрифт:
Король долго молчал.
– Энты! — проговорил он наконец. — Поистине, если заглянуть во мглу легенд, чудо с деревьями станет чуть–чуть понятнее. В странные времена довелось мне жить! Мы веками разводили скот, пахали землю, строили дома, мастерили орудия, помогали гондорцам в битвах за Минас Тирит. Все это мы называли обычной человеческой жизнью, и нам казалось, что таким путем идет весь мир. Нас мало беспокоило, что происходит за пределами нашей страны. Об этом пелось в песнях, но мы забывали эти песни или пели их только детям, просто так, бездумно, по привычке. И вот эти песни напомнили о себе, отыскали нас в самом неожиданном месте и обрели видимое обличье!
– Разве ты этому не рад, о король Теоден? — спросил Гэндальф. —
– Я рад, но и опечален тоже, — ответил Теоден. — Остается надеяться, что война, в чью бы пользу она ни закончилась, не лишит Средьземелья всех его тайн, красот и чудес!
– Будем надеяться, — кивнул Гэндальф. — Но Сауроновой скверны до конца выкорчевать не удастся никогда. Не удастся и вернуться к тому, что было прежде… Однако нам выпало жить именно в эти дни. Вперед же — в путь, который мы избрали!
Оставив Лощину и лес в стороне, отряд повернул к Броду. Поборов себя, Леголас последовал за остальными. Солнце уже скрылось за краем земли, но, когда они выехали из тени гор и повернули на запад, к Роханской Щели, небо все еще алело и нижний край облаков горел огнем. На фоне багряного зарева кружили черные птицы. Некоторые из них, испуская унылые крики, пролетели прямо над головами всадников: они возвращались в свои горные гнезда.
– Стервятники попировали на славу, — заметил Эомер.
Кони перешли на неспешную рысь. Стемнело. Округлившаяся луна медленно взбиралась наверх по небосводу, и залитые холодным серебристым светом холмы вздымались и опадали, как волны огромного серого моря. Через четыре часа всадники подъехали к Броду. Река растекалась здесь по галечным отмелям посреди высоких, поросших травой террас. Ветер донес до слуха вой волков. Сердца у всех защемило — здесь нашли свою смерть многие роханские воины.
Дорога нырнула в лощину, выбежала к берегу реки и ушла в воду, чтобы вновь появиться на противоположном берегу. Поперек течения тянулось три ряда плоских камней. Между камнями пролегали броды для лошадей, а посредине реки высился небольшой голый островок — привычная для роханцев картина; но когда всадники взглянули с кручи на знакомое место, они не узнали его. Обычно Брод шумом и плеском воды у камней переправы давал о себе знать издалека; теперь здесь царила тишина. Русло почти пересохло, обнажив россыпи гальки и серые песчаные отмели.
– Какой странный вид, — недоумевал Эомер. — Чем же заболела река, что с ней приключилось? Много прекрасного уничтожил Саруман. Неужели он не пощадил и самой Исены?
– Похоже, что так, — ответил Гэндальф.
– Увы! — молвил Теоден. — Неужели мы поедем той самой дорогой, где дикие звери пожирают тела доблестных всадников Марки?
– Да, мы поедем той самой дорогой, — ответил Гэндальф. — Гибель твоих людей принесла скорбь Рохану, но ты сейчас увидишь, о Король, что горные волки до них не добрались. Хищники угощаются телами своих приятелей–орков. Такая уж у них дружба! Едем!
Отряд спустился к реке. Завидев всадников, волки перестали выть и убрались прочь: при виде Гэндальфа и Скадуфакса, светившегося в лунном свете, как серебро, на них напал страх. Всадники миновали островок, где обосновались хищники. С берега отряд провожали тускло поблескивавшие глаза.
– Смотрите! — сказал Гэндальф. — Наши друзья неплохо поработали!
Посреди островка высился курган, увенчанный короной из камней и вонзенными в землю копьями.
– Здесь лежат роханские воины, павшие в битве у Брода, — сказал Гэндальф.
– Да будет им земля пухом! — воскликнул Эомер. — Копья рассыпаются в прах, мечи ржавеют, но пусть этот курган вечно охраняет брод через Исену!
– Верно, и здесь не обошлось без тебя, друг мой Гэндальф? — заметил Теоден. — Много же ты успел за один вечер и одну
– С помощью Скадуфакса… и еще кое–кого, — ответил Гэндальф. — Я мчался быстро и много где побывал. А пока не скрылся из глаз курган, хочу вас утешить: много воинов пало в битвах у Брода, но слухи преувеличили число погибших. Большинство рассеялось по степи. Я собрал всех, кого смог найти. Часть из них, под началом Гримбольда из Западного Фолда, я послал к Эркенбранду, часть отрядил совершить погребение — а когда они закончили работу, отослал их к маршалу Эльфхельму. Его всадники уже спешат в Эдорас. Саруман, как стало мне известно, обрушил против тебя все свои силы. Его слугам пришлось бросить обычные дела и двинуться к Хельмской Теснине, так что похоже было, что край очистился от врагов. Я опасался, что орки верхом на волках и случайные разбойники все–таки попытаются навестить Метузельд, оставшийся без охраны. Но теперь я уверен: тебе нечего бояться. Твой дом встретит тебя миром.
– Я буду рад вернуться, — сказал Теоден. — Но скорее всего, оставаться в отчих стенах мне уже недолго.
Отряд попрощался с островом и курганом, кони перешли реку и поднялись на другой берег. Всадники двинулись дальше, спеша оставить скорбный Брод позади. Когда отряд отъехал, за рекой снова послышался волчий вой.
От Брода к Исенгарду вела древняя дорога. Сначала она следовала за рекой, вместе с ней поворачивая сперва на восток, а потом на север, но вскоре отошла от берега и устремилась прямо к воротам Исенгарда, к подножию гор, замыкавших долину верстах в двадцати четырех от устья. Всадники ехали вдоль дороги, по обочине: земля здесь была твердая и ровная, на много верст вперед тянулся короткий упругий дерн. Отряд перешел на быструю рысь — и к полуночи Брод остался уже лигах в пяти позади. Здесь ночное путешествие пришлось прервать: Король почувствовал усталость. До подножия Туманных Гор было совсем недалеко, и долина Нан Курунир [398] уже тянула навстречу отряду длинные руки–отроги. Впереди сгустилась зловещая темнота — луна ушла на запад и скрылась за горами. Но ее последние лучи все еще высвечивали поднимавшийся из непроглядной мглы огромный столб дыма, а по звездному небу растекались черно–серебряные сверкающие кольца.
398
Синд. «долина волшебника» (Курунир — эльфийское имя Сарумана, означающее «искусник», «волшебник». Роханское имя является переводом с эльфийского).
– Что бы это могло быть, Гэндальф? — спросил Арагорн. — Поневоле подумаешь, что Чародеева Долина в огне!
– В последнее время над Долиной всегда курится дым, — откликнулся Эомер. — Но подобного я еще никогда не видел. Это, пожалуй, больше похоже на пар, чем на дым. Саруман затеял к нашему появлению что–то новое. Уж не вскипятил ли он Исену? И не потому ли она пересохла?
– Все может быть, — сказал Гэндальф. — Завтра мы узнаем, что поделывает Саруман. А пока попробуем отдохнуть!
Всадники разбили лагерь на берегу безмолвного, пустого русла Исены. Кто мог спать — заснул. Но поздней ночью крик часовых разбудил всех. Луна села. Над головой светили звезды, а по обеим сторонам реки от Брода ползло по земле черное, чернее самой ночи облако, медленно приближаясь к лагерю.
– Стойте, где стоите! — крикнул Гэндальф. — Не доставайте оружия! Ждите! Оно пройдет мимо!
Лагерь погрузился в густой туман. Наверху еще мерцало несколько звезд, но по сторонам сгустилась непроглядная тьма, как если бы отряд оказался меж черных движущихся стен. Люди слышали голоса — шепот, стоны, непрестанные шелестящие вздохи. Земля дрожала. Это длилось, казалось, чуть ли не вечность, но в конце концов и тьма, и странные звуки миновали лагерь и устремились в Чародееву Долину.