Властитель свободы
Шрифт:
— Точно, — двое чумазых тинейджеров, держа за поводья лошадей, стояли на фоне родео-арены. — Мы были на Коди Стампед [4] . Я в колледже был в корпусе подготовки офицеров запаса [5] и планировал отправиться в Морскую пехоту. Сойер еще учился в старших классах школы. Через несколько лет, когда я служил в военной полиции, он записался на флот. Вернулся другим человеком.
Ее сердце разрывалось при мысли о
4
Одно из известнейших родео в США.
5
Базирующаяся в колледжах система подготовки офицеров Вооруженных сил США. Российский аналог — военные кафедры в ВУЗах.
У Аттикуса был циничный взгляд копа, говоривший, что он видел самые худшие стороны человеческой природы.
Что она с ним делает? Пока он смотрел на фотографию, она изучала его. Такой жесткий. Тем не менее, морщины в уголках его рта и глаз были от смеха.
Он мог быть нежным.
Она видела, как он успокаивал маленькую девочку на скалодроме. «Детка, сделай глубокий вдох». А затем уговорил ребенка сделать больше, чем то, на что она себя считала способной.
Джин видела его любовь и верность Сойеру, и способность сказать вслух, что он любит.
Да, это был необыкновенный мужчина.
И она никого и никогда в жизни так сильно не хотела. Она нахмурилась, уставившись в бокал, и когда подняла взгляд, он смотрел на нее, попивая вино, и ждал.
На некоторых свиданиях она чувствовала мужское нетерпение, как будто им надоедало пережидать фазу знакомства, прежде чем получить свое. Аттикус никуда не спешил, как спокойный терпеливый и очень опытный мужчина.
От этой мысли она почувствовала, как снова нарастает ее сдерживаемое возбуждение.
Быстро, гораздо быстрее, чем следовало, она прикончила бокал вина.
— Нервничаешь, зверушка? — спросил он.
Она кивнула. Хотя воздух был прохладный, ее тело горело, а в животе порхали бабочки. У нее было немного любовников за всю жизнь — и ни одного после Престона. Ни одного.
Он внимательно посмотрел на нее, прищурился.
— Давай поговорим о противоречивых сигналах, — сказал он. — Я могу отвести тебя обратно в машину, милая, если хочешь. Или я могу развести огонь и мы посидим поговорим.
— Или есть третий вариант, — она поставила бокал на барную стойку, схватила его за руку и потянула в темный коридор. Будем надеяться, что спальня обнаружится в его конце. — Давай перейдем к делу.
— Ты говоришь о сексе как о походе к стоматологу.
— Бывало и такое… — она закрыла рот. Покраснев, она остановилась как вкопанная, не веря тому, что начала рассказывать.
— Вижу, — низко рассмеялся он. — Я постараюсь сделать
От этой двусмысленности, произнесенной глубоким баритоном, по коже побежали мурашки.
Положив руку ей на живот, он втолкнул ее в комнату, накрывая ее рот своим в требовательном поцелуе. Через минуту она обняла его за шею, он подхватил ее одной рукой под попку и заставил встать на цыпочки. Прижимаясь к ней толстым эрегированным членом.
Когда Аттикус поднял голову, Джин не могла дышать.
Ее кожа пылала жаром. Она оглядела спальню и не увидела ничего интересного: ни кандалов, ни веревок, ни наручников.
— Значит, сделаем это по-старинке… эм, ванильным… способом?
— В основном да, — он расстегнул ее бюстье, — я не собираюсь тебя связывать, милая. Пока ты не узнаешь меня получше.
— О. Хорошо, — она не разочарована, совсем нет. Ощущение, что его покрытые шрамами костяшки пальцев касаются каждого дюйма ее обнаженной кожи, не оставило и следа от разочарования.
Она подняла на него взгляд и увидела, что он смотрит на нее с пониманием и улыбкой. Он знает…
Взволнованная, она подняла руки, чтобы расстегнуть его рубашку.
— На тебе слишком много одежды.
Он поймал ее за запястья и опустил ее руки вниз.
— Держи руки по бокам, зверушка.
Он не повысил голос — ни на йоту — но от непримиримого тона волосы на затылке встали дыбом. Руки повисли как плети.
Этому Дому, чтобы ее связать, и веревки не нужны.
Ни на секунду не останавливаясь, он расстегнул ее юбку и бросил ее на стул.
— Теперь встань прямо тут, Вирджиния. Если ты отойдешь, я расстроюсь.
Почему от этого рычания, смахивающего на угрозы, она такая мокрая?
Он отошел влево и пропал из поля зрения, и она услышала как чиркнула спичка, а потом он зажег свечу. И еще одну, и еще, пока их мягкое сияние не осветило комнату.
Когда он открыл окно, ветерок всколыхнул занавески, и свечи замерцали. Комнату затопил роскошный аромат пастбищной травы. Шуршание веток деревьев, колышущихся на ветру, слилось с отдаленными раскатами грома.
— Надвигается шторм, — он вернулся, встал перед ней и просто смотрел. Она была совершенно голая, он был полностью одет. От этого контраста она остро чувствовала свою обнаженность, и это так сильно возбуждало. Сердце чуть не выпрыгивало из груди.
— Детка, я хочу, чтобы сегодня вечером ты запомнила две вещи, — он ласкал ее груди, и пальцы ног у нее подогнулись. — Первое: Я собираюсь получить от тебя все, что захочу, и у тебя не будет другого варианта как порадовать меня… так что не переживай, что можешь меня разочаровать. Второе: меня остановит только твердое «нет» и ничто другое.
У нее подкосились ноги.
— Аттикус.
— Ммммммммммм, — положив руку между ее грудей, он неспешно толкал ее назад, пока она не уперлась бедрами в кровать и не шлепнулась попой на винтажное одеяло.