Влипла! или Смотри, не влюбись
Шрифт:
Влетев в гостиную, обнаружила Тимку, лежащего на полу на животике рядом с диваном. Рядом не было никого. Алины будто и не существовало вовсе. Только блестяшка-брелок от ее ключей была зажата в Тимкином кулачке.
Подбежала к малышу, упала перед ним на колени и быстро, едва сдерживая сама слёзы, подхватила его на руки.
– Маленький мой, хороший… Тише-тише... – лепетала я почти истерично.
Сердце замерло, мир поплыл перед глазами, когда на маленьком личике я увидела кровь, текущую из его рта.
– Нет,
Руки и ноги ослабли, голова закружилась и стала совсем ватной. Удерживая Тимку на руках и прижимая его к своей груди, уселась на полу рядом с диваном и стала раскачиваться из стороны в сторону, умоляя себя не вырубаться.
Только громкий Тимкин плач и его ручки, хватающие меня за футболку и шею, держали меня в сознании и не давали выключиться.
– Тише, мой хороший, тише, - поглаживая Тимку по спине, сама уже не сдерживала слёз.
Что ж я за нянька такая буду, если вырублюсь? Тоже, как его мать, оставлю Тимку одного? А если с ним ещё что-то случится?
Паника совсем другого характера опутала грудную клетку.
Нет, я не выключусь! Ради Тимки продержусь столько, сколько будет нужно.
Мелодия звонка встряхнула моё сознание. Прижимая Тимку к груди, а сама к стенам, дошла с ним до кухни, где трясущейся рукой взяла мобильник и ответила на звонок.
– Кто её впустил? – тут же крикнул Мирон холодным, до чёртиков злым голосом. – Какого хрена она делает в моей квартире?!
– Мирон… - выдохнула я всхлипнув. Тимка тоже разразился новой волной плача. – Тут кровь… У Тимки кровь… Алина…
– Что с моим сыном? Что она сделала? – кричал Мирон уже так громко, будто был прямо передо мной.
– Я не знаю… - выдохнула я едва дыша. – Не знаю…
– Майя, - вдруг потеплел его голос. – Ты в сознании?
– Мне плохо. Тут… Я не знаю, что делать, - ноги снова ослабли и я осела на пол, бегая по стенам глазами. Тимка беспомощно хныкал мне в плечо, кажется, успокаиваясь.
– Я уже еду. Слышишь, Майя? Слушай мой голос. Я еду. Скоро буду.
– Хорошо, - выронила я тихо. Рука с телефоном безвольно опустилась на пол. Взгляд снова сфокусировался на Тимке, который тянул в окровавленный рот блестящую дрянь. – Дай мне, солнце. Это кака.
Отобрав у него брелок, в сердцах швырнула его куда-то в угол в сторону гостиной. Понимая, что нужно что-то делать, силой воли заставила себя встать на ноги. Тимку оставила на полу, так как не была уверена, что снова смогла бы его удержать. Порылась в ящиках, нашла аптечку и, сдерживая тошноту и едва дыша, трясущимися руками собрала с Тимкиного лица кровь ваткой. В нижней его губе обнаружила ранку, из которой эта кровь и сочилась. Меня снова повело.
– Всё хорошо, мой хороший. Всё хорошо, - бормотала я, чтобы подбадривать Тимку, который перестал плакать и теперь увлекся упаковкой пластыря. Заодно себя держала в равновесии,
Он уже едет. Осталось совсем немного подождать.
Больше с пола я встать не смогла. Просто не нашла в себе сил. Меня хватило только на то, чтобы убрать от Тимки повыше аптечку, оставив ее у плиты.
Прижимая к себе Тимку, который, казалось, уже забыл о случившемся, услышала хлопок входной двери, следом – быстрые шаги.
– Майя! – от звука знакомого голоса даже легче дышать стало.
– Мы здесь, - крикнула я вяло в ответ.
Со сверкающими глазами, в которых отражалось всё от злости до паники, Мирон упал перед нами на колени. Взял у меня из рук сына и вместе с ним прижал к себе и меня.
– Ты выдержала, - выдохнул он мне в макушку, пока я с закрытыми глазами слушала его барабанящее в груди сердце.
– Прости меня, пожалуйста, - разрыдалась я, цепляясь за пальто Мирона. – Я не должна была ее впускать… Ты же предупреждал…
– Ты не виновата, - легкий поцелуй в макушку мог бы меня успокоить, но входная дверь снова хлопнула, и в этот раз в квартиру вбежал кто-то ещё.
– Майя, Тимка! – кричал ещё один знакомый голос.
– Всё нормально, Матвей. Мы здесь, - ответил ему Мирон.
Через секунду на пороге кухни показался Матвей, глаза которого мгновенно полезли на лоб, стоило ему посмотреть на нас троих, обнимающихся сидя на полу.
– Твою мать! – выронил он и прикрыл рот ладонью. – Надеюсь, это кровь Алины на тебе, а сама она валяется под окном башкой в урне?
Не до конца понимая, о чем он, опустила взгляд и обнаружила на светло-голубой футболке пятна крови, которых особенно много оказалось на том плече, к которому я прижимала всё это время Тимку.
– Вот это тебя колбасит! – едва ли не присвистнул Матвей, подходя к нам.
– Возьми Тимку, - сунул сына ему в руки Мирон, а сам подхватил меня за плечи и помог встать, сразу усадив на стул. Наполнил стакан холодной водой и протянул мне. – Попей немного.
– Спасибо, - прогнусавила я и, взяв стакан, расплескала половину его содержимого трясущейся рукой. – Забери, - расплакалась тут же, протягивая стакан обратно.
– Не волнуйся. Всё, - обнял меня Мирон за плечи. – Всё в порядке. Ты молодец.
– Я её впустила… Разрешила остаться… Отдала Тимку…
– Ты не виновата.
– И где эта… - не смог подобрать Матвей нужного слова.
– Где она?
– Я не знаю, - всхлипнула я снова. – Я осталась здесь мыть посуду, а она взяла Тимку, ушла с ним в гостиную. Потом я услышала грохот, а потом… Тимка в крови… Мирон приехал…
– Она издевается, твою мать?! – вспылил Матвей, отчего я машинально вжала голову в плечи и зажмурила глаза. – Я не про тебя, Майя, - тут же успокоил меня Матвей, мягко погладив по спине. – Не про тебя.