Влюбись в меня себе назло
Шрифт:
– Ну, парнем быть тоже замечательно!
– уходя от прямого ответа, заюлил Лакман.
– Правда, иногда тебя вынуждают драться, зато смотрят с обожанием девчонки. И ты можешь сильно не наряжаться. Не надо краситься, завивать волосы. Можешь заниматься любым видом спорта. Кататься на гироскутере, никто не посмотрит косо. Тебе не надо рожать...
– Остановись, Рич!
– дёрнула я его за рукав и показала глазами на малышек.
И мы поменяли тему.
Расстались неподалеку от нашей автобусной остановки. Скоро должен был подойти автобус. На нём Лакман быстрее доберётся
Никак не думала, что наше с Лёхой сближение вызовет в школе столько разговоров, особенно в одиннадцатых и десятых классах. Мне кажется, оно привлекло внимания больше даже, чем главные события в стране начала месяца. Ни приезд короля Саудовской Аравии в Россию, ни церемония ТЭФИ, ни другие новости, сообщаемые журналистами с телеэкрана, не возбудили подобной силы интерес. Все удивлялись и шептались, а кто-то напрямую высказывался без стеснения.
Коробейница, встретив меня в коридоре, с усмешкой заявила:
– У вас же произойдёт война миров! Почище будет, чем в фильме Спилберга! Схлестнётесь в кровопролитной битве. Я бы хотела присутствовать, когда вы станете разить друг друга своими обоюдоострыми язычками.
– Мы разочаруем тебя!
– пообещала ей и улыбнулась так мило и пленительно, что она не нашлась с ответом и отвязалась от меня.
Гончаров, как обычно, принялся ёрчничать по поводу меня и представляться остряком в своём туповатом стиле.
– Ну и фортель ты, Лапушкина, выкинула! Прямо обхохочешься!
– воскликнул, гогоча, на одной из перемен.
– Всё Крыса да Крыса! А сама шуры-муры украдкой! Ни за что не догадаешься!
– Так бывает!
– заступилась за меня справедливая наша староста.
– Из ненависти разгорается любовь. Или просто ненависти не было совсем, а было взаимное притяжение. Вот они и подначивали друг друга, чтобы скрыть своё влечение. А теперь время пришло раскрыть все тайны, ведь так, Женя?
Я только хотела согласиться с Сашей, ведь в её словах - самое разумное объяснение наших с Лёхой отношений, но не успела, так как Гончаров притворно-негодующе завопил:
– А чё меня, Лапушка, ты не выбрала? Мы тоже с тобой подначиваем друг друга! Чё всё время Крылосов да Крылосов? Других нет что ли? Я тоже сложен как... Ну, этот...
– Маугли!
– подсказала я с лёгкой насмешкой.
– Не-а! Круче!
– не заметил моей издёвки Денис.
– Тогда Тарзан!
– Точно!
– довольно произнёс парень.
– Посмотри, какие у меня мускулы!
– И стал задирать рукава своего тонкого свитера в полоску.
– И торс крепкий!
– Стукнул себя по груди.
– Это ещё не конец моей мышечной массы, а начало. Я на тренажёрах накачаюсь, добавлю мышц, какой мой возраст!
Мне так и хотелось сказать: "Ума бы добавить и знаний в голову тебе!" Однако с трудом, но умудрилась промолчать, поскольку только утром пообещала себе быть терпимой ко всем, язычок свой сдерживать, не вспыхивать и никого не обижать.
– Ты такой сильный, Денис!
– воскликнула вдруг Леся, сидевшая позади Даши.
– Интересно, а ты меня сможешь поднять?
Сняла итальянские "кошачьи" очки и уставилась
– Запросто!
– вскричал с восторгом и без всяких усилий поднял девушку.
Она же многозначительно и показушно-нежно обвила своими тонкими руками его шею и положила белокурую головку ему на грудь. Гончаров довольно хрюкнул, прижал Лесю к себе покрепче и прошёлся с ней по проходу между рядами несколько раз - до парты, где Клёпа сидел с Заринкой, и обратно.
– Ты как пушинка!
– ликуя, произнёс, совершенно не запыхавшись.
Возможно, оба хотели возбудить ревность Егора.
Между тем тому, похоже, было всё равно. Он не сводил глаз с Калашниковой, на Лесю и не взглянул. Без сомнения, заворожен Заринкой.
Тут в класс вошла Людмила Павловна, и началась математика.
На другой перемене Гончаров внезапно предложил сидевшей за мной девушке поменяться местами, Маша безропотно согласилась. Денис переселился к Лесе и в других кабинетах. Как будто приклеился к ней. Из школы они пошли вместе.
Со мной Заринка держалась вызывающе, хотя и не грубила открыто, лишь бросала едкие реплики в мой адрес. В её карих глазищах читалась враждебность. А выражение лица было злобное, можно сказать, ястребиное. Один раз мы с ней столкнулись в коридоре лицом к лицу. Она обожгла меня презрением и процедила сквозь зубы скептически:
– Не обольщайся! Я только щёлкну пальцами - он прибежит ко мне на задних лапках.
Я сделала вид, что якобы не поняла, кто прискачет к ней на полусогнутых по её щелчку.
– Донцов?
– притворно предположила.
– Нужен мне этот избалованный мажор! Сама знаешь, кого имею в виду, не придуривайся!
Про этот дурацкий хвастливый выпад, звучавший как предупреждение, я ничего не рассказала Лёхе. Почему-то показалось малодушным испугаться угроз обиженной девчонки. Парень не поддался ей, вот она и злится.
К тому же отношения у нас с Крылосовым просто расцветали. Я купалась в его любви и обожании. Он смотрел на меня ласково и с восхищением, словно не было никого лучше и краше. Даже стал приходить в класс за мной после уроков, а не ждать внизу. Называл меня лапушкой, лапочкой, медовой прелестью, строптивым тигрёнком, в общем, придумывал разные ласковые прозвища.
В один из дней рассказал мне, как мучился, когда видел нас вместе с Донцовым. Сердце его просто обливалось кровью. Олег к тому же хвастался, какое невообразимое удовольствие он получает, целуясь со мной. Но на вопрос "Спим ли мы уже?" ответил всё же правдиво, что я пока ещё ломаюсь, но в скором времени ситуация переменится.
– На весенних каникулах я сошёлся с одной девчонкой, - признался Лёха.
– Она мне понравилась, и я - ей тоже. Мы стали целоваться. Я подумал: ну вот, наконец, отвязался от Ехиднички! Её образ потускнел. Можно быть счастливым и с другой. Проводил девушку домой, иду домой, радуюсь. И надо же было забрести на дворовую площадку - захотелось, видишь ли, посидеть в одиночестве на скамейке и поразмышлять.