Влюбись в меня себе назло
Шрифт:
И мы элементарно обалдели, увидев перед собой вместо женщины невзыскательной, деревенской внешности настоящую даму-красотку. Объёмная многослойная стрижка делала её моложе на лет десять. Голубые глаза стали ярче и заметнее. Она теперь походила на актрису старого кино Татьяну Доронину в тридцатилетнем возрасте, только волосы с меньшей пышностью
По довольному виду мамы Даши мы поняли, что ей самой её новый образ понравился. Я незаметно сунула парикмахеру деньги, но он неожиданно вернул их мне. Положил в карман моей джинсовки и прошептал:
– Я получил удовольствие, работая с такими прекрасными волосами, а за удовольствие не беру плату.
– И посмотрел
И на прощание дружески подмигнул нам с Дашкой. Всё-таки есть хорошие люди на свете! Доброта не переводится на земле и не стареет, сколько бы не менялся мир вокруг. Она выручает и согревает души. Без неё было бы очень сложно жить.
На следующий вечер мы с Никитой караулили во дворе Дашкиного дома её отца с работы.
Я напечатала письмо от имени мужчины такого содержания: "Как же мне вы нравитесь! Я каждый вечер любуюсь вами, когда вы возвращаетесь с работы. А теперь вы с новой причёской стали вовсе красавицей. Я понимаю, что у вас семья, поэтому не лезу со знакомством. Но если вы решите бросить мужа, то я женюсь на вас и буду любить вас всегда. Вы - самая прекрасная женщина в мире!"
Между нами с Никитой было согласовано, как только увидим Дашкиного отца, он мигом помчится в подъезд, где живут Нечаевы, и опустит письмо в их почтовый ящик. Для проникновения в подъезд подруга дала нам магнитный ключ.
– Обычно отец забирает сам всю рекламу и счета из почтового ящика, - сказала она.
– Мама же приходит на полчаса позже него, но, бывает, возвращается и раньше.
Вот почему мы сидели во дворе: чтобы письмо не попало в руки её матери или сестрёнки с братом.
Всё у нас прошло, как задумали. Письмо забрал Дашкин отец. Никита с верхнего этажа видел это, а потом и Дашка подтвердила, что папаша унёс письмо к себе в спальню - жена после его признания об измене перешла в комнату к дочерям.
На следующий день в школе Даша рассказала мне, как отец сначала орал на мать, а потом заявил, что подаст на развод.
– Представляешь, я думала, мама заплачет, как всегда, и станет уговаривать и умолять его. А вместо этого она ему говорит: "Вот и хорошо! Уходи! Я любила тебя очень сильно, поэтому терпела твои пьяные выкрутасы! Думала, придёшь в себя - одумаешься! А теперь вымоталась, у меня к тебе всё перегорело! Последняя капля - твоя краля-бухгалтерша. Ничего, переживём и выживем! Квартиру поделим, я перейду поваром в ресторан, меня туда уже звали, зарплата там в два раза выше. Дашка выросла, учиться будет, других детей тоже подниму, на алименты подам. Не пропадём! Без отца, зато в тишине и спокойствии жить будем! Никто нас гонять по соседям не будет! А ты жалей себя и гуляй с бабами вволю". Отец так язык и прикусил: никогда ведь не видел такой решительной нашу маму! Она всё время ему в глаза заглядывала да поддакивала.
Я стала успокаивать подругу: может, и к лучшему будет, если они расстанутся. Она со мной согласилась.
– Мама с новой причёской стала какая-то другая, - поведала мне, - уверенная в себе и с достоинством. Даже ходит не спеша, а то всё бегом да бегом.
Я спросила о письме, говорил ли что-нибудь отец о нём.
– Он прочитал его, поэтому и вопил во всю глотку, возмущался тем, что кто-то обратил на нашу маму внимание. Сказал, что не верит, что у неё ничего с автором письма не было. Ишь, причёску для него сделала, заявил свирепо, надеешься, что замуж возьмёт. Не возьмёт! Не нужна ты никому! А мама в ответ ему спокойно: "Время
Почему у некоторых женщин, скромных и добрых, так несуразно складывается жизнь? Попадают им зловредные мужчины, которые полностью подчиняют их своей воле, унижают, мучают и не ценят. Вот хотя бы взять нашего соседа - дядю Сашу. Он, по-моему, всех ненавидит, всё время ворчит и жалуется в разные инстанции. Больше всего от него доставалось его жене, скромной, тихой женщине, когда она была жива. Уже лет пять, как её не стало. Но и мёртвую он не перестаёт ругать и обвинять во всех грехах. Как-то я слышала, как он говорил кому-то в магазине:
– Не дожила и пятидесяти лет, ушла, бессовестно бросив меня! А ведь я молодость ей отдал и столько терпел! Она была ярмом мне на шее. Взял её замуж, пожалел, думал, старше меня на три года, будет послушной, гулять не будет и заботиться станет обо мне, когда постареем. А что теперь? Из-за неё я один остался как перст, уже не молодой, кому теперь нужен! А женился бы на другой - жил бы сейчас в заботе, припеваючи.
Бедная женщина - наша соседка тётя Люба! Много лет мучилась с таким придурком и на тот свет отправилась обруганной! Я ни за что не позволю так себя принижать кому-либо! Как бы сильно не любила! Ни один мужчина не стоит того, чтобы ради него терпеть оскорбления. Замуж я выйду только тогда, когда приобрету профессию и начну работать.
Стоп! Опять в моей голове мелькнуло своеобразное мигающее табло: "Пора! Пора! Пора решать, куда тебе поступать!"
Отстань, проворчала мысленно и также в мыслях как бы отключила это надоедливое "табло". Увы, надолго ли?
Так и есть. Дома перед сном этот вопрос относительно моей будущей профессии затронул в самом начале разговора родной отец, позвонивший мне. Само собой, я как могла уводила его в сторону, чтобы не отвечать конкретно.
Ещё он внезапно сообщил, что развёлся с женой.
Ба-бах!
– словно выстрелило ружьё.
Я так удивилась, что сначала подумала, мне послышалось это его признание. Лишь когда папа Костя принялся рассуждать, что не жалеет о разводе, поняла: он со своей женой и впрямь расстался.
– Ты загулял? Нашёл себе молоденькую?
– выдохнула, не сдержавшись.
Отец у меня красивый, видный собой, статный. Тем более он известный тележурналист. Конечно, молодые дурочки на него клюют, если они даже на старичков-артистов заглядываются, мечтая о халявной жизни. А уж папа - вовсе достойная партия!
– Нет, это она ушла к другому, - спокойно ответил отец.
– Ещё в сентябре. Я тебе не говорил, чтобы ты не расстраивалась.
– Почему я должна расстраиваться?
– изумлённо протянула.
– Это ты, наверное, расстроен? Тебе пришлось уйти из дома.
– С чего это?!
– В голосе отца послышалось возмущение.
– Квартира - моих родителей. Мы с сестрой в ней выросли. Это ей вместе с мамочкой своей пришлось убраться к любовнику в "двушку" на окраину Москвы.
Я представила, как обиженно поджала свои тонкие, всегда накрашенные губы тёща моего отца, узнав, что ей придётся выселяться из большой четырёхкомнатной квартиры в двухкомнатную из центра в пригород, и ухмыльнулась. Она всегда меня считала простоватой, ограниченной провинциалкой, которой не стоит жить в столице, чтобы не портить благопристойный облик первопрестольной.