Вмешательство извне
Шрифт:
Холодный ветер завывал и бил в лицо. Глаза слезились. Но он всё продолжал лететь. Ему нужно было подумать. Одному.
– В кого же я, чёрт возьми, превратился?!? Кем я стал?!? – надрывно крикнул он, словно обращаясь к некоей высшей силе и требуя у неё ответа. Но вторило ему лишь эхо, уносившее этот крик души всё дальше и дальше, пока он и вовсе не затих. – Почему, Странник? Почему ты позволил себе умереть! Ты же мог выжить! Не поверю, что не мог! Зачем? – спрашивал он. И вновь не получал ответа. И не у кого было просить прощения, да и простил бы его
А перед глазами всё ещё стояло спокойное лицо Странника. И его слова всё никак не шли из головы: «Ты поймёшь и сам. Когда придёт время. Теперь ты на это способен…» Что же он хотел этим сказать? И зачем вообще он позвал Второго? Не разумнее ли было сразу нанести последний удар здесь, на Меридиане при разгроме армады, и тогда… Тогда всё было бы иначе. Но самое главное, что безпокоило Второго – почему в последнее время он всё хуже и хуже контролирует себя, свои эмоции, порывы, а зачастую – приступы ярости и гнева? Почему они вообще стали происходить, и тем более так часто? Ведь раньше этого он за собой не замечал… Что же, всё-таки, с ним случилось? Почему произошла такая перемена? И почему он всё это время всеми силами старался её не замечать, будто какая-то пелена скрывала от него истину?
«Неправильный выбор союзников», – сухо и жёстко ответил внутренний голос с явным осуждением. И Второй понимал, что это, по-сути, правда. Всегда чувствовал это. Хотя и не мог бы объяснить, почему именно. А может и мог бы, но не хотел.
«Но кто ещё помог бы мне?» – спросил он у самого себя. «Кто ещё?»
«А ты сам разве ни на что не способен?» – едко поинтересовался внутренний голос.
«Сам бы я никогда не добился того, чего достиг к нынешнему моменту», – возразил Второй своему второму «Я». Впрочем, не слишком уверенно.
«Пф!! И чего же ты добился? Посмотри вокруг! Вот они, результаты твоего движения к цели! Хотел искоренить зло и тьму, спасти мир… Но разве для этого нужно идти именно таким путём? Разве для этого нужно уничтожать всё на своём пути?» – не унимался внутренний собеседник.
«Замолчи!» – волевым усилием Второй попытался «задушить» его, но ничего не получилось. Голос хоть и умолк, но чувство необъятной, неподъёмной вины затопило его душу до краёв. Хотя на самом деле ему даже нечего было возразить своей совести. Но и останавливаться, когда до цели осталось совсем чуть-чуть он не хотел.
Не хотел…
Он посмотрел на проплывающий внизу безжизненный мир, на чёрное небо… Этого он тоже не хотел. Но сделал. Почему?
Гнев, ярость, вина. Сейчас он ненавидел самого себя. Эмоции требовали выхода, которого он не мог найти, ища ответы на вопросы и копаясь в себе.
Он закричал!
А затем резко, стремительно, подобно метеору, рухнул вниз, вонзившись в землю!
Взрыв! Вспышка! Грохот!
В воздух взметнулось облако серой пыли и пепла, которое тотчас унёс сильный ветер.
Второй стоял на коленях в центре огромного кратера. Стоял и бил кулаком спёкшуюся в стекло землю. Каждый удар разбивал руку в
То, что началось как спор между ним и Странником… Разве это должно закончиться вот так? Разве теперь, когда Странник мёртв, всё это имеет смысл? Ответом ему было лишь завывание ветра, похожее на вой призрака. И ощущение бездны, посмотревшей на него сверху. Посмотревшей угрюмо и властно.
«Так значит… он умер?» – прозвучал в голове Второго сухой скрипучий голос. «Не ожидал… Что случилось?»
– Это из-за меня, – ответил Второй, чувствуя острейшую вину. И плевать, что об этом подумает собеседник. – Он погиб из-за меня.
«Вы убили его?» – недоверчиво уточнил голос.
– Я… да.
«Это… многое меняет», – прозвучало в ответ. Со смесью разочарования и ликования одновременно.
– Это ничего не меняет. Мы всё так же должны сделать то, ради чего пришли сюда. И тогда даже эта смерть обернётся жизнью, – зло и с вызовом сказал Второй, посмотрев на чёрное небо, откуда, казалось, с ним сейчас и разговаривал обладатель сухого голоса.
«Хм… вы правы», – согласился тот. «Но неужели эта смерть вас так задела? Почему? Ведь умер тот, кто отверг вашу идею, оказавшуюся истиной. Ведь это именно он устроил охоту за вами по всему Фракталу…»
– Я не желал ему смерти. Хотел только доказать…, – отмахнулся Второй, понимая, что на подобные темы говорить сейчас безсмысленно, да и желания у него такого нет.
«Я уже говорил вам – вы знали, какова будет цена достижения нашей цели. И вы согласились с тем, что всё-равно придётся её заплатить. Да, я знаю – это не будет утешением для вашей… совести, и будет звучать как дешёвое оправдание. Но всё было именно так».
– А вы сами? Разве вас совесть не мучает? После всего, что мы сделали? После всех тех смертей, что на нашей и вашей совести?
«Хм… Это сложный вопрос. Для меня совесть – это некий способ сравнения себя и своих поступков с опять же неким идеалом. Осознание своего несоответствия этому идеалу и есть в таком случае муки совести. С этой точки зрения я могу сказать – да, я осознаю своё несоответствие своим идеалам. Иными словами меня тоже мучает совесть. Но я не могу позволить ей стать препятствием к достижению наших целей. Я бы даже сказал – совесть напротив заставляет меня идти… дальше»
– Вы понимаете, что я не это имел в виду.
«Так же как и вы понимаете, что другого ответа от меня вряд ли бы добились. Надеюсь, теперь я удовлетворил ваше любопытство?
– Пф! – последовало в ответ. В последнее время такие разговоры стали не то чтобы раздражать, но тяготили Второго. Всякий раз когда с ним на связь выходил компаньон, он желал лишь одного – скорейшего окончания очередной беседы. А после каждого разговора у него на душе оставалось чувство, будто он прикоснулся к чему-то такому, чего трогать не следовало. Но это впечатление быстро исчезало, оставаясь почти незамеченным.