Вместе. Синдром Керчепина
Шрифт:
— Там будет удобнее целоваться. Я соскучился, — объяснил, провокационно улыбнувшись, сжав губами раковину уха рядом с ди-чипом. А меня немедленно затопили жар и томление.
Тоже скучала. Отчаянно нуждалась в нем: близости, силе, звуках голоса.
Потом я лежала, хватая воздух приоткрытыми горящими губами, ощущая нагретой кожей прохладу мягкого пледа (верх тренировочного костюма валялся на полу, на мне остался лишь спортивный топ). Нир выцеловывал дорожку к ключице, обжигал и нежил дыханием и прикосновениями. Перебирала жесткие волосы, наслаждалась. В голове, слава всем божествам, — ни мысли, ни паники. Долгожданная пустота.
— Значит, мы остаемся? — накрутила на палец
Иоданир подтянулся к моему лицу, боднул носом подбородок, опалил губы мимолетным касанием.
— Однозначно. Больше того: через три дня мы с тобой как лучшие студенты «Пикса три» будем сопровождать траурную процессию. Мечтала вырваться из этой клетки? Что ж, желание сбудется, пусть пока и на несколько часов.
Я скептически скривилась.
— Разбирательство. Проверка…
Тэпп перебил, нависнув надо мной:
— Пока в твоей голове размножались ужасы от смерти Базеля, ты упустила из вида основную пользу от того, что он теперь труп. Все разбирательства и проверки будут остановлены до тех пор, пока не появится новое правительство. К тому времени нас здесь не будет.
Пораженная, смотрела в спокойное лицо своего парня, уловила дрогнувшую в уголке его рта снисходительную ухмылку.
— Ты уверен? — горло перехватило.
Коротко рассмеявшись, он кивнул, закрыл мой рот новым жадным поцелуем.
… Около часа ночи мы лежали, обнявшись, накрывшись пледом. Сон не шел. Моя спина прижата к его груди, на животе — тяжесть и жар крепких рук. Кожа к коже, ведь оба раздеты до нижнего белья. Это будоражит и одновременно успокаивает, рождая чувство цельности и правильности, гармонии.
— Нир, ты боишься смерти? — спросила, выводя завитки на жилистых предплечьях.
— Наверное. — Секунду обдумывал ответ. — Удовлетворяет то, что последний момент намерен разделить как минимум с теми, кто будет в радиусе километра.
— Типичный менталист, будто сам себя скопировал с модуля. — Закатила глаза, хмыкнув.
— Далеко не типичный.
— Чего ты по-настоящему боишься?
— Не знаю… Остановиться в шаге от цели? — Он пошевелился, зарывшись носом в волосы на моей макушке.
— Что меня остановят в шаге от цели, — исправился.
— И какая она, твоя цель?
— Всё, Мия. Получить всё, что хочу и могу получить. Для себя, для тебя.
Жесткий ответ. Непонятный и понятный. Пугающий.
— Опасная цель. Давай пока остановимся на том, что нам позволят получить.
— Почему нет? — Тэпп улыбнулся, коснувшись шеи долгим поцелуем. — Всегда приятно усыпить бдительность контролеров. Ты сама это знаешь.
Согласилась, мимолетно улыбнувшись:
— Знаю.
Глава 9
Убожество. Слащавый лицемерный пафос, от которого зубы сводит.
Речи, речи. У всех такие скорбные лица, что ни на секунду не веришь в это показное горе. Да эти лоснящиеся от жира тела, по-моему, только жрать и способны. Ну еще и законы, и бесконечные поправки к ним производить в неописуемых количествах.
Безвременно ушедший герой отечества? Да этому старому чудовищу, построившему империю для избранных, давно пора было откинуть копыта. Единственная опора и надежда Дель-Эксина? Сарказм. Единственной опорой и надеждой Дель-Эксина являются гвардейцы, пограничники, псы департамента внутренних дел ну и ди-бойцы, там выше знают, на кого их натравить.
В какой-то момент я просто отрешилась от происходящего, чтобы не портить церемонию язвительной полуулыбкой и неприязнью, написанной на лице (еще и камеры повсюду, кто-то ушлый и внимательный наверняка заметит), полностью ушла в себя и в ощущение, что Иоданир
Мы уехали рано утром. За нами даже прислали суперкар, не элитной, конечно, модели, но вполне функциональный и быстрый. Церемонию назначили на площади Трех монументов — стандартном месте для проведения парадов, шествий и проводов первых лиц государства в последний путь. Добирались около часа: хотя трасса на покрытии была свободна (в стране траур, нерабочий день), у площади вереница каров создала затор, не менее тридцати минут ожидали своей очереди выйти.
Весна только начиналась. Плюс одиннадцать, мелкий нудный дождь, разлитая в воздухе сырость с горьковато-миндальным привкусом, типичным для больших городов, слабый, но пронизывающий ветер. Плотная шерстяная черная куртка и юбка до середины голени, термобелье почему-то не очень грели (или дрожала из-за нервов, отвращения?), а руки в белых перчатках совсем замерзли, нестерпимо хотелось сунуть их в карманы или под мышки.
Еще беспокоило открытое пространство, множество людей (на площади собралось около тысячи избранных, включая и вооруженных, были толпы и на примыкающих улицах, но их быстро разогнали, все оцепили). Разум воспринимал: это реальность, не вирт, не виртур, не картинка в квесте или в ролике. И от этого скребло холодом под диафрагмой, кололо в висках, накаляло нервы любопытством, смятением. Ежесекундно отвлекали звуки, запахи, объекты, их смена и передвижение, дизайн зданий, разноцветье рекламы и каров. Мозг требовал разглядеть, узнать, но, будь все трижды проклято, у нас конкретное задание: дойти до места у монумента Величия, занять метки с буквосимволами «ПТ-1» и «ПТ-2», оставаться неподвижными.
Час. Два… Кажется, мышцы окончательно зацементировались, уже даже глубокий вдох причиняет боль. Тэпп сказал, что церемония на площади займет два с половиной часа, затем процессия двинется к фонтану Защитников и Героев Отечества.
Нет даже возможности взглянуть на сирс, чтобы отследить время! Это последний раз, когда стою в почетном карауле у трупа. Больше на такое не подпишусь никогда.
Неожиданно Иоданир коснулся тыльной стороной ладони моей кисти. Всего на миг. Но и этой искры тепла и предупреждения, что скоро все завершится и мы сможем перестать изображать скорбные статуи, хватило. Вздохнула, успокоилась. Решила чуть поиграть силой, заставляя капли дождя в метре от меня собираться в лужу, а не уходить в висма-материал импровизированной брусчатки. Как по заказу, непогода решила поднажать, поэтому и у меня появилась возможность разгуляться: изменила траекторию струй, чтобы как можно меньше влаги попадало на нас с Тэппом. Одежда, конечно, была с водооталкивающими волокнами, отсыревала, но не промокала, козырек фуражки не давал попадать каплям в глаза и на лицо, но чем не способ убить чертово время — создать нечто вроде силового зонта?
Грянул гимн — церемония подошла к концу. С трудом удержалась от широкой улыбки удовлетворения, собралась отпустить лужу воды перед нами (не наступать же в нее), когда одновременно случилось несколько вещей.
Нир хватает меня за руку, на бледном лице, повернувшемся ко мне, — расширившиеся бесцветные глаза. Сознание фиксирует всплески силы — активированы акваобъекты, сразу в десяти-двенадцати точках, равноудаленных друг от друга, размещенных на всей площади Трех монументов. Секунда. Оборвавшееся дыхание. Сердце пропускает удар. Инстинктивная концентрация: тяну на нас воду из лужи, создавая защитную полусферу. И сразу же — взрыв, жесткая, будто стальная волна жара бросает меня назад, к постаменту. Темнота.