Вне пределов
Шрифт:
Убедившись, что все стикеры и фотография на своих местах, я закрываю книгу.
«Нити души — доводы в пользу реинкарнации», доктор Хейзел Олбрайт.
— Я не Дейзи, — шепчу я, проводя рукой по глянцевой обложке.
Иногда мне хочется быть на её месте. Она бы знала, что ответить Нейту, когда я теряюсь и делаю глупости, например, пишу ему неуместные сообщения и развязываю его галстуки.
Я смеюсь, убирая книгу обратно в ящик. Профессор Хант не умеет завязывать галстук.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
—
Профессор Олбрайт подмигивает через плечо, протягивая руку к книге, которая лежит на верхней полке позади её стола.
— Вот эта?
Я указываю на выцветшую книгу в кожаном переплете.
— Будь добр.
Я протягиваю ей книгу.
— Я ждала тебя, — её улыбка светится озорством.
— Мне показалось, что вам требуется помощь с книгой. Вот и всё. Хорошего дня.
Я направляюсь к её двери.
— Закрой дверь и сядь.
Я улыбаюсь. Её любопытство забавляет меня. Именно поэтому я здесь.
— Я не собираюсь быть рядом вечно. Ты должен рассказать мне о девушке. Я не смогу обрести покой в загробном мире, если эта неизвестность будет тяготить мой разум.
— Я думал, что это и есть загробный мир.
Я закрываю её дверь и поворачиваюсь.
— Оу… — Она указывает на меня пальцем, когда мы оба садимся. — Ты не просто читаешь мои книги, ты их анализируешь.
— Так и есть. Но у меня всё ещё нет чёткого понимания всего происходящего.
— Ни у кого нет. Мои слова — это всего лишь результат моих собственных исследований, наблюдений и размышлений. Это лучшее, что я могу предложить в качестве объяснения будущего или того, что произойдёт после нашей смерти. Можешь ли ты доказать существование Рая или Ада? Или существование высшей силы? Нет. Конечно, нет. Никто не может.
— Тогда во что мне верить?
Доктор Олбрайт улыбается. Её улыбка нежная и умиротворяющая. Она не пытается быть снисходительной. Именно это мне больше всего нравилось на её уроках. Она ведёт себя с учениками как равная. Её подход к обучению — не что думать, а как думать. Хотя мои занятия больше опираются на факты, я всегда стараюсь придерживаться того же принципа — группового обучения, а не преподавания для всех.
Память — это основа разума, но его расцвет происходит благодаря новым знаниям и открытиям.
— Наверняка ты уже не раз слышал это, но теперь тебе предстоит открыть свою собственную правду.
— А эти книги — ваша правда?
— Да.
— Вы помните другие жизни?
Она кивает.
— Да. Но мне помогали.
— Именно поэтому я здесь. В ваших книгах не так много подробностей, но вы упоминаете гипноз.
— Мой наставник помог мне обнаружить скрытые в глубине моего сознания фрагменты с помощью гипноза. Сердце — это часть тела, которая есть у каждого из нас. Иногда мы можем почувствовать или услышать его, но многие ли из нас могут увидеть своё сердце? Некоторым пациентам, перенёсшим операцию на открытом сердце или трансплантацию, показывали фотографии или даже видеозапись их сердец. Это невероятно,
— Глубокий смысл.
Она улыбается.
— Да. Вовлечение большего количества органов чувств в процесс открытия делает наше понимание чего-либо более ярким.
— Вы упоминали наставника. Могу я с ним познакомиться?
— Может быть, в другой жизни.
Она улыбается.
— Он умер?
— Три года назад.
— Вы умеете проводить сеансы гипноза?
— В чём дело, Натаниэль? — Она наклоняется вперед, опершись руками о стол. — Твоя няня хочет, чтобы её загипнотизировали?
— Не знаю.
— А, ты в тупике. Она рассказала тебе всё, что знала, а ты хочешь большего.
— Я хочу, чтобы она осознала, кем была более двадцати лет назад, а не только кем я был в то время. У меня есть к ней вопросы.
— И под «ней» ты подразумеваешь свою подругу?
— Да. Её смерть оставила меня с множеством вопросов без ответов.
— Разве ты не знаешь, как она умерла?
— Она утонула.
— Так какие у тебя вопросы?
— Я хочу знать, почему она была на озере одна.
— Ты хочешь воскресить её воспоминания о том, как она умерла? Звучит жестоко.
Я не думал об этом в таком ключе.
— Она бы пережила свою смерть заново?
— Возможно. Я вспомнила, как умирала в двух других жизнях. Одна смерть была мгновенной. Единственное, что я помню о ней, — это несколько коротких вспышек. Другая смерть была медленной, и мучительной.
— Вам снятся кошмары по этому поводу?
— Больше нет. Это мучило меня на протяжении нескольких месяцев. Мы использовали гипноз, чтобы подавить эти воспоминания. Теперь я знаю только то, что рассказала тебе. Никаких деталей. Никаких картинок в моём сознании. Никаких чувств.
Мой взгляд останавливается на кормушке для колибри, расположенной за окном. Это не то, что я ожидал услышать.
— Есть вещи, которые лучше оставить в покое. Я поняла это на собственном горьком опыте. Моё стремление к знаниям и новым открытиям приводило к ненужным страданиям. Первые исследователи рисковали своими жизнями, чтобы сделать новые открытия. Я же рисковала своим рассудком и эмоциональным благополучием, потому что моё желание большего было сильнее инстинкта самосохранения.
— Гипноз — это не решение?
— Я этого не говорила. Инструмент может создавать или разрушать, в зависимости от руки, которая его держит. Но мы говорим не о тебе. Мы говорим о молодой девушке, которая не подозревает, что она твоя подруга детства. Если она поймет это и захочет копнуть глубже, это ее выбор, а не твой.
— Вы бы загипнотизировали её, если бы это был её выбор? Если бы она обратилась к вам с такой просьбой?
— Вопрос, требующий обсуждения, молодой человек.
— Почему вы так говорите?
— Полагаю, она не сможет установить контакт без гипнотического воздействия. Следовательно, необходимо, чтобы кто-то убедил её в необходимости этого действия.