Во имя истины и добродетели(Сократ. Повесть-легенда)
Шрифт:
На пятый же день этих работ, перед заходом солнца, едва только успели афиняне вбить сверх возведенной насыпи крепкие колья, переплетенные виноградными лозами делийского святилища Аполлона, а сами отойти на десять стадий [105] в сторону, готовясь к бою, как на верху холма, разделявшего позиции противников, показалось многотысячное войско беотарха [106] Пагонда. Тогда и довелось Сократу в кровопролитнейшем сражении лицом к лицу сойтись со смертью, ибо в ту минуту, когда афинские войска в жестокой рукопашной схватке, где щиты разбивали щиты, вмяли беотийцев в их правое крыло, из-за холма вдруг выскочила конница Пагонда и врезалась с налету в афинян, афиняне же, приняв ее за свежее, неизвестное войско, бросились бежать, поддавшись
105
Около двух километров.
106
Беотархи — высшие должностные лица в Беотии.
Сократ отходил плечом к плечу с полководцем Лахетом; мечи того и другого почти непрерывно стучали и лязгали, скрестившись с мечами врага; полуразбитые щиты едва успевали прикрыть их от стремительных дротиков; пыль, взбитая толпой отступающих, ела глаза, сушила горло; и помнил Сократ, как в эту тяжкую минуту к ним поспешил Алкивиад на потном, хрипящем коне и, ринувшись тараном на вражеских гоплитов, остановил их продвижение мечом, после чего в блистающем шлеме с гребнем, во вдохновении битвы прекрасный, как бог Арес [107] , сказал: «Не падайте духом! Я вас не брошу!»
107
Арес — сын Зевса и Геры, бог войны (тождествен римскому Марсу).
Заметив же, как Лахет, воин исключительного мужества, отражая новый натиск противника, в изнеможении вдруг пошатнулся, Сократ загородил его собой и, отразив удары, дал ему опомниться. И зная, что в битве преследуют тех, кто бежит без оглядки, Сократ отступал в спокойствии, чинно глядя то на врагов, то на друзей, и завершил отход с Лахетом вместе благополучно под защиту гарнизона Делии.
И был свидетелем Сократ скоропостижной сдачи крепости, ибо, штурмуя Делию, использовали беотийцы, кроме пращников и метателей дротиков, осадные огневые машины, устроенные из полых, изнутри окованных бревен и подвешенных к ним на цепях котлов, горящую смолу в которых раздували с другого конца огромные кузнечные мехи; и бушующее пламя как слизнуло укрепления из оплетенных виноградными лозами кольев, так что гарнизон, спасаясь от огня, стеной окружившего город, бежал к кораблям и снялся с якоря. Так, сражаясь в Делии, вернулись вместе Сократ с Алкивиадом домой.
В ту же зиму ждала афинян еще одна неудача: потеря колонии Амфиполь [108] , что на реке Стримоне, захваченной с помощью измены в городе отважнейшим спартанским полководцем Брасидом. И, не желая расставаться с Амфиполем, поставлявшим корабельный лес в Афины жаждуя кары мятежникам Скионы и Менды, городов Паллены [109] , без боя открывших ворота Брасиду, двинули афиняне войска на север и, ворвавшись в Менду (используя отсутствие Брасида, воюющего с варварами, и содействие восставшего в городе народа), дочиста ее разграбив, осадили Скиону; дальнейшие же действия афинских войск остановило перемирие со спартанцами сроком на год. И следующим летом, когда истек срок перемирия, вызвался Клеон, уже как стратег, отличившийся прежде взятием на измор Пилоса [110] , снарядить флотилию на север, и в тысячном отряде гоплитов отправился с Клеоном Сократ.
108
Город на Фракийском побережье.
109
Западный полуостров Халкидики.
110
Город Лаконии, области в Пелопоннесе.
И прибыв к осажденной Скионе, штурмовал Клеон с суши и с моря Торону [111] и, двигаясь к Амфиполю, захватил попутно колонию Фасоса [112] , Галепс, после чего расположился лагерем напротив Амфиполя, на крутом холме, окруженном болотистой низиной, спускавшейся к реке Стримон.
Спартанец же Брасид, засевший
111
Торона — город Халкидики.
112
Остров у берегов Фракии.
И едва только Клеон, узнав о готовности противника к вылазке и не желая до подхода подкрепления рисковать, дал сигнал войскам отходить к городу Эйтону, Брасид, внезапно распахнув ворота, бегом устремил своих гоплитов напрямую, в центр отступающих афинян, а Клеарид из главных амфипольских ворот ударил в левое крыло афинского войска. И, атакованные с двух сторон, пришли афиняне в такое замешательство, что левое крыло уже по дороге в Эйон кинулось бежать и было смято Клеаридом; Брасид же со своим отрядом ринулся в атаку на правое крыло противника.
И в этой схватке, кровопролитнейшей из всех, какие выпали на долю Сократа, отбивавшегося в правом крыле, убиты были оба полководца, Брасид и Клеон; остатки же афинских войск, теснимые спартанской конницей, обратились в бегство…
И через горы, терпя лишения, с трудом добрались афиняне до Эйона, а оттуда морем прибыли на родину…
Видевший при отступлении многие примеры мужества афинских воинов, Сократ в ответ на упреки невежд в трусости вернувшихся из амфипольского сражения с насмешкой говорил: «Как! Разве, отступая, бить врага до смерти — это трусость?!»
Но горечь афинян от поражения была облегчена переговорами враждующих сторон, ибо Никий, главный стратег афинян, и спартанский царь Плистоанакт, полагая наилучшей защитой от опасности мир, заключили его на целые полвека; и хотя с первых же дней договор то здесь, то там неоднократно нарушался, кончилась большая война, и афиняне наконец вкусили прелесть мира…
Глава пятая
«Я ЗНАЮ, ЧТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ»
Сократ был изумлен, узнав, что бог мудрости присвоил ему прозвище мудреца.
Вновь зеленели на опустошенных улицах посадки лавра, тамариска, пиний и олив, оживлялась суетой и красками товаров богатевшая базарная торговля; и солнце, поднявшись из-за моря, уже не пугало людей ожиданием нового дня страданий и мрачных вестей; и дымились в храмах жертвоприношения богам за ниспосланный мир.
И, молясь светилу, радовался и Сократ приметам мирной жизни: неожиданному крику петуха на зорьке, трубному гласу осла в своем сарае, смеху ребятишек, бегавших взапуски по дворам, пригожести и добронравию — в покойную Мирто — Лампрокла, ходившего уже в гимнасий, даже вздорному ворчанию жены, ибо тяготы голодной жизни, иссушив Ксантиппу, сделали ее сварливой, как мегера [113] .
И, выходя на улицу, на агору, бывая на народе, тихонько ликовал Сократ, что в жизни афинян все большие права приобретает разум, а слепые страсти прячутся на дно души. И, в былую пору общего жестокосердия совсем уж было разуверившись в разумном слове, вновь воспрянул философский дух Сократа и, воспрянув, подтолкнул его на прежнее деяние. И снова в потертом плаще или хитоне, босой, непритязательный к пище и удобствам, бродил Сократ по городу и бесконечными беседами склонял умы сограждан к знанию, а их сердца — к добру.
113
Олицетворение гнева и мстительности.