Во имя славы. Книга первая

Савич Илья Игоревич

Дружина Дражко серьёзно отставала. И не мудрено – вчерашние отроки сражались с бывалыми воинами.

Однако нашлись и такие, кто мог задать трёпку зазнавшимся стариградцам. Например, Удо.

Здоровяк вышел в круг с ухмылкой на лице. Это уже третий его бой, и предыдущие закончились довольно быстро. Первую победу пытались списать на удачу, вторую – на размеры. И вот теперь поединок должен расставить всё на свои места, потому что соперником выступил такой же гигант.

Горыня – сурового вида муж, ростом

не уступающий Удо. Тяжёлая кольчуга с толстыми сдвоенными кольцами туго обтягивала его могучие плечи, остроконечный шлем накрывал глубокие глаза, ремешок охватывал густую бороду, отросшую до груди.

Дражко напрягся.

А вот Удо – нисколько.

Наоборот, он задвигался, как кот – ловко, быстро, плавно. Горыня ждал столкновения лоб в лоб, зрители – жестокую битву. Но Удо решил по-своему.

Горыня бесполезно махал мечом по воздуху, с каждым разом злясь всё сильнее. Даже начал стыдить:

– А ну, иди сюда! Бейся, трус! Хватит скакать, как танцовщица на ярмарке!

Но Удо не обращал внимания. Соперник был слишком сильным, его щит – тяжелее и прочнее других, меч больше, а опыт не позволял уступить в прямой схватке. Поэтому приходилось делать то, что Удо так не любил – хитрить.

Рассвирепевший Горыня вкладывался в каждый удар, а с его силой даже затупленный клинок мог выбить душу из тела.

Взмах пронёсся в опасной близости, когда Удо шагнул навстречу, чуть в сторону, и оказался сбоку, у незащищённого щитом плеча.

– Ах ты!..

Ответ последовал тут же, но всё равно было поздно. Удо увернулся, нырнул под удар щитом, попутно воткнув собственный щит в подколенную ямку, и выпрямился, уперев острие меча в шею. Схватка закончилась.

Сбигнев воскликнул:

– Победил Удо!

Воины Дражко радостно закричали, заглушив недовольное бормотание проигравшего.

– Твои люди хороши… – протянул Ариберт. – Думаю, пора и нам показать пример.

Княжич нетерпеливо выскочил в центр круга, требуя меч и щит.

– Давай, Дражко! Наша очередь!

Буревоич усмехнулся и принял вызов. Он встал напротив, покрутил в руке меч. Раны уже зажили, но свежие рубцы тянули кожу. Позади рядов дружины, толпы горожан и взобравшихся на крыши изб детей, на лестнице княжеского терема одиноко стояла Ингигерд.

В груди заскрежетало волнение.

Ариберт ударил оголовьем по щиту и принял боевую стойку, хищно выглядывая из-под шлема.

– Поглядим, научился ли ты чему, пока меня не было!

На Руяне они постоянно устраивали потешные схватки. Дражко ни разу не выходил из них победителем.

– Нач!...

Сбигнев почти объявил поединок, как из города раздался гул рога. Все замолчали, повернулись в сторону стен. Сигнал донёсся снова.

Придётся помериться силой как-нибудь потом.

?-?----??----?-?

Во внешние ворота тянулись смерды с окрестных

деревень. Кто пешком, кто вёл покосившиеся повозки, заполненные небогатыми пожитками. Стада коров и овец гнали вдоль дороги, отчего зной усиливался запахом скота. Ребятишки задорно бегали друг за другом вокруг – их не заботили страхи взрослых, оставивших дома и посевы.

Хотя о домах мало кто сожалел. Привыкшие к постоянной опасности, селяне не строили на века, ведь не в этот год, так в следующий придётся прятаться в лесу или в ближайшей крепости от очередного налёта. Поэтому саксов встретят лишь опустевшие жалкие хижины, которые они сожгут с досады.

Граф Людольф Нордальбингский* вёл многочисленное войско – так сообщили гонцы, примчавшиеся с пограничных погостов. В доказательство, вдали скоро поднялись серые облака пожаров, а к ночи небо освещало зарево пожаров. Улицы Стариграда заполнились беженцами, повсюду стоял гомон, шум, расходилась вонь нечистот. Иногда вспыхивали драки – некоторым местным не нравилось делиться кровом. Но таких быстро угомонили, и обстановка держалась спокойной.

(*Нордальбингия – один из административных регионов средневековой Саксонии)

Но не в княжеском тереме, где собрались жупаны:

– Людольф – подлая собака! У нас мир с королём Людовиком!

– Пусть приходят! Стены крепки – саксы лишь обломают свои гнилые зубы!

– А деревни? А посевы?! Пожгут же!

– Верно говорит Божен! Нельзя подпускать их к нашим землям!

– И что же ты предлагаешь?! Может в поле биться?!

– И в поле сгодится! Иль ты саксов боишься, Наслав?

– Следи за языком, Пяст! А не то я…

Збигнев не дал угрозе вырваться из уст, громогласно обрушив:

– Тихо!

Сцепившиеся жупаны нехотя остановились, обратили взгляды на сотника.

– Хватит трындеть, аки бабы торговые. Людольф скоро будет у стен. С ним надобно биться, а не друг с другом.

Теслав присоединился:

– Саксов пятнадцать сотен. Большинство – ополчение, но костяком стоит дружина графа и две сотни наёмников. Мы же способны выставить три с небольшим сотни воинов, да вооружить пару сотен смердов. Больше не успеем – к следующему рассвету Людольф уже будет стоять у ворот, если ничего не предпримем.

Воцарилась тишина. Жупаны задумались. Через какое-то время один из них, Пяст, хмуро предложил:

– Укроемся в детинце… – он мельком глянул на Наслава, которого недавно корил. – Зерна хватит, стены добротные. Выстоим.

– А горожане? – Збигнев с прищуром наблюдал за жупаном.

– Отправим в леса. И гонцов к Мстивою – пущай возвращается. А мы задержим гадов.

Табемысл, великий князь ободритов, сейчас усмирял лютичей, и Мстивой присоединился к нему. Пройдёт несколько дней, прежде чем он сможет привести дружину обратно.