Во тьме
Шрифт:
Однако постоянный бубнеж агента Алека в ДСО «Зета» о том, что Томми является информатором, стал пропускаться мимо ушей. Вскоре единственным человеком, который его слушал, был сам наш друг Томми, который по своим дням во Временной ИРА знал, что даже малейшее подозрение в том, что ты стукач, часто было достаточной причиной для того, чтобы тебя убили. Именно по этой причине Томми находился во власти постоянного беспокойства.
Я помню, как Томми связался со мной примерно через пять или шесть месяцев после того, как его приняли обратно в ряды ДСО. Он попросил меня больше не связываться с ним до дальнейшего уведомления. Такое развитие событий меня не удивило: часто источник пугался и таким образом просил места. Когда я спросил его, сколько времени ему нужно, он умолял меня никогда больше не связываться с ним по телефону и не звонить к нему домой. По его словам, он, конечно, не мог очень долго думать о встрече с нами лицом к лицу. «Икс» предупредил Томми, что ДСО наблюдают за ним, и даже невинная встреча со мной или Тревором может стоить
Была среда, 2 апреля 1997 года, когда мы получили срочный телефонный звонок от Томми. Он сказал, что ему грозила опасность быть застреленным ДСО, и он хотел «уйти». По его просьбе мы с Тревором немедленно отправились к нему домой. Он был чрезвычайно взволнован, говоря о предполагаемом взрыве бомбы ДСО в офисе «Шинн Фейн» в Монагане, Республика Ирландия. Он объяснил нам, что в последний момент ДСО сообщили ему, что машина, которую они намеревались использовать при этом взрыве, была нужна для какой-то другой работы. Впоследствии они проинструктировали его нанять автомобиль на свое имя или использовать его собственный автомобиль для установки бомбы. Параноик он или нет, но Томми считал, что слишком много людей из ДСО знали о заговоре, чтобы информация не достигла ушей уголовного розыска или Специального отдела. Слишком много младших членов ДСО поздравляли его за несколько недель до того, как должна была быть заложена бомба. Он вызвал своего лучшего друга «Икса» и спросил его, что происходит, но «Икс» заверил его, что информация держится в секрете. Томми пожаловался «Иксу», что другие добровольцы ДСО, которым не нужно было знать об операции, очевидно, уже знали об этом, что так много людей знали о предполагаемом взрыве, что более чем вероятно, что полиция тоже была в курсе этого. Он напомнил «Иксу» о маленьком блок-посте патрульных «Гарды»[1], с которым они столкнулись во время одной из своих фиктивных пробежек. «Чистое совпадение», — возразил «Икс». Томми сказал, что он заметил холодность в отношениях с «Иксом» и что в последние недели он заметил, что «Икс» был с ним отчужден. Он опасался, что ДСО пытаются подставить его. Затем он рассказал нам о своих визитах с «Иксом» в бар «Рэкс» на Шенкилл-роуд, где им выдали большое количество «Пауэргеля», совсем нового взрывчатого вещества, поступившего в арсенал ДСО в то время. Эдди Сэйерс, высокопоставленный член ДСО Шенкилля, болтал и смеялся с ними, когда они загружали взрывчатку в свой белый фургон. Взрывчатое вещество само по себе было безвредным и инертным, но ДСО теперь приобрело несколько детонаторов. Томми знал, что ДСО работали усерднее, чем когда-либо, над усилением своих возможностей по взрывчатке, даже во время прекращения огня.
Мы слушали Томми, по большей части, от 30 до 45 минут. Он разволновался еще больше, когда вспомнил, как прошлой ночью около 2 часов ночи он видел четырех или пятерых мужчин из ДСО, некоторых из которых он узнал, у задней части своего дома. Тот факт, что они не позвонили ему и не позвонили в его заднюю дверь, был зловещим. У него сложилось отчетливое впечатление, что они пытались выманить его наружу, чтобы они могли «врезать» ему.
ДСО отвернулись от него, когда он струсил взять машину напрокат, чтобы отправиться на миссию по взрыву Монагана. Он подозревал, что они готовили его к тому, чтобы он был застрелен КПО или захвачен «Гардой» в Ирландской Республике. Он вкратце обрисовал сложность своего положения: «Можете ли вы представить, каково было бы мне, фению в тюрьме Портлуаз, находящемуся под стражей по обвинению в попытке заложить бомбу ДСО в офисе «Шинн Фейн» в Монагане?»
Я сказал Томми, что он сам виноват в том, что вступил в ДСО. Никто не просил его присоединиться. Неужели он не понимал, что единственный способ, которым ДСО могла бы извлечь выгоду из его членства в их группе сейчас, — это подставить его таким образом? Затем они могли бы использовать его дело в качестве пропаганды. Был бы их католический сторонник ДСО, пойманный с поличным при взрыве офиса «Шинн Фейн» в Ирландской Республики во время перемирия между военизированными группировками. Конечно, он мог видеть, насколько более ценным он был бы для ДСО в рамках такого сценария? Помимо всего прочего, они смогли бы использовать его историю и его участие в организации как убедительное доказательство того, что они были несектантской организацией и что их дело было справедливым, поскольку даже члены католической общины вступили в их ряды!
Томми согласился и сказал, что хочет «уйти». Он сказал, что мы у него в долгу. Я не согласился. Как источник он представлял ограниченную ценность, хотя, возможно, сам не до конца осознавал это. Дело в том, что, несмотря на его тесную связь с некоторыми членами ДСО, его религия означала, что у него всегда будет лишь ограниченный доступ в их святая святых. Я беспокоился за его семью. Я предупредил его, что, если ДСО станет известно о его бегстве в безопасное место, его семья
Мы оставались с Томми достаточно долго, чтобы получить всю информацию, необходимую нам для информирования старшего полицейского. Именно они должны были принять решение о том, будет ли Томми принят «в лоно». Из-за последнего инцидента с «жучком» в машине Томми не поддерживал с нами регулярных контактов, за исключением нескольких телефонных звонков: вряд ли такой контакт повлиял бы на решение руководства полиции выделить десятки тысяч фунтов на его вознаграждение и переселение!
Мы обрисовали Томми в общих чертах, каково его положение. Ему это не нравилось, но у него не было другого выбора, кроме как принять это. Я объяснил, что для того, чтобы помочь нам убедить наши власти в том, что он стоил их хлопот, на данном этапе нам нужно было от него больше, больше с точки зрения оружия, взрывчатки или информации, которая принесла бы нам результат. Все было так просто. Ему пришлось бы хорошо поработать с нами в течение следующих нескольких дней, если бы мы вообще могли ему помочь. Ему это не нравилось. Он верил, и я имею в виду, искренне верил, что его предыдущая помощь была для нас неоценимой. Я указал, что одним из факторов, сильно говоривших в его пользу, было то, что «Икс» сделал его доверенным квартирмейстером для некоторых из их лучшего «снаряжения», включая большое количество «Пауэргель» и совершенно новой штурмовой винтовки VZ58. Эти два предмета стали бы ценными призами, если бы Томми смог их заполучить.
Я также знал, что нашей спасительным билетом будет «обязанность КПО проявлять заботу» по отношению к своим информаторам: я надеялся, что это была карта, которую мы сможем успешно разыграть, чтобы склонить решение в пользу Томми, даже если он не сможет предъявить оружие. Как выяснилось, наша работа по убеждению тех, кто несет ответственность за принятие таких решений, оказалась еще более сложной, чем я ожидал вначале. На самом деле, если бы не система подстраховки в рамках «обязанности проявлять заботу», я очень сомневаюсь, что мы смогли бы убедить начальство действовать так быстро, как они это сделали.
Я воспользовался возможностью, чтобы предупредить Томми, что наш старый друг из Особого отдела Алек был очень активен на сцене и работал по своим собственным планам. Без сомнения, Алек перевернул бы небо и землю, чтобы обеспечить максимальный контроль ущерба в отношении потери оружия ДСО или взрывчатых веществ. Я предупредил Томми о том факте, что Алек может зайти так далеко, что предупредит людей из ДСО о любом предполагаемом предательстве. Томми несколько раз встречался с Алеком и сказал, что слишком хорошо знает, каким безжалостным он может быть. Мы попытались развеять его опасения, заверив его, что сделаем все, что в наших силах, чтобы эта разработка не стала достоянием Специального отдела. Однако ему придется остаться снаружи еще на пару дней и залечь на дно. Томми неохотно согласился сделать это. Я попросил его использовать это время, чтобы заполучить в свои руки оружие и взрывчатку и изолировать их от ДСО. На это он улыбнулся: «Джонти, я не вчера родился. Я уже сделал это. Оружие и взрывчатые вещества укрыты от ДСО. Сейчас они находятся в укрытии, которое ранее использовалось республиканцами. «Икс» и ДСО смогут вернуть свое снаряжение, только пока я жив. Они понятия не имеют, где это у меня», — заключил он.
Я сказал ему, чтобы все оставалось в таком виде. Однако нам пора было уходить. Когда мы уходили, Томми попросил наличные. Я потянулся за банкнотой в 20 фунтов, но прежде чем я успел сунуть руку в карман, Тревор протянул ему пачку банкнот, подтвердив, что там почти 400 фунтов. Томми был удивлен, но он и вполовину не был так удивлен, как я.
Когда мы сели в нашу машину, я спросил Тревора, почему он дал Томми так много денег.
— Я верну их, — ответил он.
Я спросил его, почему он таскал с собой так много наличных.
— О, это мои деньги по закладной, — сказал он.
Тревор только что дал Томми его собственные деньги, наличные, которые ему были нужны, чтобы оплатить ипотеку! Это был странный поступок. Что касается денежного вознаграждения информаторов, то существовали официальные руководящие принципы, касающиеся сумм денег, доступных для наших источников из государственной казны: фактически существовала тщательно продуманная скользящая шкала условий оплаты за обработку источников, строго основанных на результатах! Однако иногда, по нашему собственному усмотрению, мы, детективы, выплачивали десятки или двадцатки из собственных карманов, иногда (хотя и редко) до 100 фунтов стерлингов каждому. Но никогда сотни фунтов, которые мы с трудом могли себе позволить. То, что сделал Тревор, должно было стать первым предупреждающим признаком того, что он нездоров, но в то время я этого не заметил. Правда в том, что после двенадцати очень напряженных лет нашего партнерства на работе он некоторое время страдал от накопившихся последствий многочисленных стрессов, с которыми мы сталкивались, и он уже был недалек от сокрушительного нервного срыва. К сожалению, в то время я не знал об этом. Однако, что касается текущей ситуации, я действительно размышлял о том, что сейчас как никогда важно обеспечить получение средств для Томми, чтобы, по крайней мере, Тревор получил свои деньги обратно.