Во тьме

Браун Джонстон

«Икс» сказал, что «Игреку» очень повезло, что разговор был подслушан, потому что «Игрек» вызвался быть настоящим стрелком и, таким образом, одним из тех людей ДСО, которые должны были садиться в ту машину. Я был по-настоящему зол. Я сказал «Иксу», что сотрудники Специального отдела не обсуждают открыто своих информаторов или свои операции в полицейской столовой. Он сказал, что надеется на обратное, но что «Игрек» обратился с этой историей в ДСО Шенкилла, и они отнеслись к ней достаточно серьезно, чтобы отменить операцию и подвергнуть Томми остракизму. Теперь мы точно знали, что произошло.

«Икс» рассказал нам, что Алек и другие сотрудники Специального отдела предупредили его, чтобы он не приближался к гостинице «Раффорт

Инн», поскольку у отдела уголовного розыска там были спрятаны видеокамеры, чтобы поймать людей ДСО, шантажирующих владельца. Он сказал, что более чем вероятно, что Алек также предупредил «Игрека», потому что Алек сказал ему, что «Игрек» тоже работает в Специальном отделе. Он сказал нам, что Алек явно стремился поднять «Игрека» на ранг выше его собственного в качестве информатора. Согласно «Икс», ДСО подозревали, что «Игрек» является информатором, но они не могли быть уверены. Он также не сомневался, что именно Алек предупредил «Игрека» о жучке в машине. Он сказал, что не знает кого-либо из высокопоставленных членов ДСО, которые поверили бы в эту историю с резервистом.

Пока я сидел в той полицейской машине, я приходил во все большее и большее негодование. Я спросил о Томми. «Икс» сказал мне, что Томми хорошо справлялся с опровержениями, но, поскольку он был «фением» (католиком), было вероятно, что ДСО допустит ошибку в сторону осторожности и убьет его. Не только из-за жучка, но и потому, что они не могли рисковать тем, что он побежит в полицию и даст показания под присягой на многих других членов ДСО.

«Икс» говорил о вероятности того, что Томми будет застрелен так небрежно, как если бы он был надоедливой мухой, которую собирались прихлопнуть. Его безразличие к бедственному положению своего лучшего друга еще больше разозлило меня. Это была не игра: жизнь Томми была в опасности. Теперь у нас был четкий долг сделать все, что в наших силах, чтобы изменить этот ход событий, если это вообще возможно.

Мы провели несколько часов с «Иксом». Он всегда подозревал, что Томми передал информацию Тревору и мне, и вот мы подтверждаем это нашими вопросами. Ему было все равно. Как и Томми, ему нужна была страховка в виде убежища, куда можно было бы убежать и к кому обратиться, если ДСО когда-нибудь отвернется от него. Как они неизбежно сделали бы. Мы обратились к нему с просьбой использовать его авторитет, чтобы посеять сомнения в умах старших сотрудников ДСО в том, что Томми, возможно, все-таки не стукач. Он согласился, что вполне возможно, что он мог бы изменить ситуацию, если бы захотел.

— Что, если я не смогу, Джонти? Что, если Томми замочат [убьют]? — спросил он небрежно.

Он задел за живое, и я не выдержал. Я сказал ему, что если с Томми что-нибудь случится, то я приведу в действие достаточно «замеса», чтобы его постигла та же участь. У меня не было намерения делать ничего подобного, но он не должен был этого знать. Он проработал в Специальном отделе уже так долго, что точно знал, насколько вероломными способны быть сотрудники полиции, когда им это выгодно. Его восприятие меня было таким, как и этих людей. Моя угроза возымела желаемый эффект. Он свирепо посмотрел на меня. Напряжение между нами было почти осязаемым. Я резко прервал встречу, сказав ему, что его друг из Особого отдела Алек ничего не узнает о нашей встрече, если он сам не расскажет об этом.

Мы не зарегистрировали нашу встречу с «Иксом» в нашем Региональном разведывательном подразделении (РРП), как от нас ожидали. Мы также не согласовали это со Специальным отделом, как того требовали от нас правила. Однако у нас были полномочия встретиться с ним от старшего сотрудника уголовного розыска. «Икс» ясно понимал эту позицию. Он пообещал нам, что сделает все, что в его силах, чтобы попытаться как можно больше заронить сомнений в нынешних подозрениях ДСО в том, что Томми был стукачом.

Когда мы собирались расстаться,

«Икс» обратился с разумной просьбой. Он хотел, чтобы мы организовали встречу между ним и старшими офицерами уголовного розыска. Он стал очень настороженно относиться к Специальному отделу, и особенно к Алеку. Я мог бы увидеть заслугу в такой встрече. Если бы вы не слышали этот перечень предательств из первых уст, вас можно было бы простить за то, что вы в это не поверили. Я знал нескольких очень порядочных офицеров Специального отдела, которые бы в это не поверили. «Икс» также стремился к тому, чтобы я не «замешал» его с ДСО, как я угрожал, что могу это сделать. Я знал, что любая помощь, которую мы получим от «Икса», будет направлена как на его собственное самосохранение, так и на защиту жизни Томми. Это была грязная война, и некоторые офицеры Специального отдела, очевидно, были не прочь подвергнуть жизни опасности, до тех пор, пока это не касалось их собственных жизней. Эти люди без колебаний предприняли бы любой курс действий, который пошел бы на пользу их собственным планам. Казалось, для некоторых из них законность или даже нравственность того, что они делали, никогда не была проблемой. Это было из области фантастики, все равно что действовать в мире зеркал. Я полностью осознавал, что мой статус КПО не защитит меня от такого рода безжалостности Специального отдела. Можно было так легко оказаться не на том конце грязного трюка Специального отдела, и я сам часто там бывал.

Мы с Тревором отвезли «Икса» обратно к его машине и высадили его. Я видел, что «Икс» был не слишком доволен, но мне было все равно. Насколько я был обеспокоен, он больше не был подходящим человеком для того, чтобы быть источником. Тем, кто был причастен к убийству, в этом отношении не было места. Убийце не было другого места, кроме как в тюрьме: я всегда ясно давал это понять. «Икс» был ходячим кошмаром. Абсолютная виновность. Как Специальный отдел мог этого не видеть? Или это был тот случай, когда они точно знали, кем он был, но предпочли игнорировать это, пока они все еще могли использовать его, чтобы делать все необходимое внутри ДСО для продвижения своих собственных извращенных планов. Если в этом время люди были убиты им или по его указанию, разве это не имело для них значения?

Это был последний раз, когда я когда-либо встречался или разговаривал с «Иксом». На этом этапе он был воплощением всего, что могло пойти не так при обработке источника. Он был использован и подвергался жестокому обращению со стороны Специального отдела КПО. Число жестоких убийств, за которые он был ответственен, неуклонно росло. И все же остановить это было так легко: даже у нас, сотрудников уголовного розыска, было достаточно источников, близких к «Иксу», чтобы мы могли его уничтожить. Но он был тем, кого мы в полиции называли «охраняемым видом». По какой-то причине кто-то, занимающий ответственное положение в Специальном отделе, решил, что нам не следует помогать привлекать его к ответственности за совершенные им зверства.

Мы с Тревором направились обратно в участок Каслри. Теперь все обрело смысл. Преднамеренная компрометация жучка в машине-убийце была необходима для защиты агента Специального отдела «Игрек». Преднамеренная компрометация операции C12 по борьбе с рэкетом была необходима для защиты как «Икса», так и «Игрек», а также любых других агентов, которые могли попасть в эту ловушку отдела уголовного розыска. Чем бы все это закончилось? Кем эти люди себя возомнили? Поддерживала ли иерархия Специального отдела таких, как Алек, в этом вопиюще незаконном препятствовании операциям уголовного розыска? Рассматривали ли они наши усилия по борьбе с преступностью как в конечном счете несущественный расходный материал? Была ли человеческая жизнь, жизнь Томми, такой никчемной? Сколько наших операций они сорвали без нашего ведома? Кто в Специальном отделе принимал решение о целесообразности всего этого?